Правда, следует упомянуть одну особенность нового мотора. Двигатель был особо строг по тепловому режиму. Летчику следовало очень внимательно следить за оборотами, чтобы не перегреть мотор. В одной из схваток так и получилось. Более опытный пилот «лавочки» загонял нашего птенца на повышенных режимах работы мотора, и Свиридов не углядел – «вскипятил» двигатель. Пришлось снизить скорость для его охлаждения, и «лавочка» моментально села ему на хвост, победно мигая посадочной фарой. Ну, ничего! Впредь всем наука!
Еще более показательными оказались воздушные схватки с трофейными немецкими истребителями. Оба самолета – и «Me-109 G-2», и «Фокке-Вульф-190 A-4W» – были в хорошем техническом состоянии, с неизношенными двигателями. А на «мессере» к тому же имелась исправная система водно-метанольной смеси для форсажа. Как нам потом сказали летчики Центра, «Мессер» угнал словацкий пилот, перелетевший на нашу сторону на Южном фронте. Откуда взялся «Fw-190», я не знаю. Вроде бы из-под Ленинграда, принудили его там к посадке… Но не в этом суть.
Я еще не говорил про скорость – а «Як-3» показал просто предельные для поршневого самолета характеристики: его скорость достигала 610 км/ч у земли и 720 км/ч на высоте 5750 м. А что вы хотите! При его весовых характеристиках и уменьшенных размерах – да еще и мощный мотор в полторы тысячи лошадиных сил!
Естественно, «третьяк» превосходил своих противников по скорости на 100–120 км/ч на всех высотах до 6000 метров, а выше – смысла воевать как бы и не было. Тяжело там и человеку, и самолету. Мы же авиация, а не космические войска. Так вот, превосходя немецкую технику по скорости, «Як» задавил ее и по скороподъемности – он шустро набирал 5000 метров за 3,9 минуты, а про горизонтальную маневренность я вообще молчу: время виража «третьяка» – 17–18 секунд. На втором-третьем виражах наш молодняк заходил противнику в хвост. Немцы о таком и мечтать не могли!
Вот и свершились наши чаяния. Все, о чем я только грезил под Сталинградом, в тех тяжелых и сложных боях, когда фашисты давили нас превосходством своей техники, воплотилось в машине, которой я сейчас управляю. В легкой, маневренной, скоростной, несущей мощное вооружение. А вот интересно… я же помню – ведь в моей истории этот самый мотор так и не отладили до сорок четвертого года, кажется. И пушек 23 мм на «Яки» вроде не ставили. Это что же? Неужели пошло изменение реальности? Или я попал в мир-копию? Да нет – регистраторы не могли меня забросить куда-то еще. Я дома, это точно! А вот что случилось – я не знаю, но догадываюсь. На самом деле пошли волны возмущений-изменений. И Виктор жив остался, и самолеты он сбивал, и Симонов свой очерк написал, который потом тысячи летчиков прочитали и использовали наши наработки в своей боевой практике. К Яковлеву мое письмо попало, опять же. Вовремя попало, подстегнуло его любопытство. И Толя Рощин свою лепту вложил в создание самолета. Улучшил и ускорил его. Так одно за другое цепляется, и одно другое тащит вперед. Самолет раньше родился, мотор вышел на расчетные параметры, пушку в инициативном порядке подготовили, а все вместе – новый «Як-3». Чудо!