– Когда вы их ж-ждете?
– Через четыре с половиной часа.
– Я вам отвечу после осмотра комнаты гувернера.
* * *
Дом у госпожи Валидбековой был странноватый. Обставлен по-восточному: всё диваны да ковры, резная персидская мебель, на стенах какие-то арабские изречения. А в кабинете стол завален биржевыми сводками и чертежами, целых три телефона, компактный телеграф и даже – новинка из новинок – аппарат факсимильной связи.
– Это-то вам з-зачем?
– Бывает нужно отправить документ с подписью или чертеж, – коротко ответила хозяйка.
Дома она сняла чадру и стала держаться иначе. Глаза смотрели цепко и требовательно, движения сделались резкими, речи немногословными. Невозможно было поверить, что эта дама способна рыдать или умолять. Всяких женщин повидал на своем веку Эраст Петрович, но такой, пожалуй, еще не встречал. Интересный экземпляр. Что за человек был ее покойный муж? Неужели на портрете изображен он – толстощекий боров в феске, с фатовскими усами?
Гасым остался в гостиной пить чай со сладостями, а Фандорин с Валидбековой поднялись наверх, где в маленькой квартирке (прихожая, санитарный узел, жилая комната) обитал хромой.
На лестнице Эраст Петрович покосился в зеркало. Папаху снять он не осмелился, чтоб не сверкать лысым черепом; в сочетании с черной от щетины физиономией вид был просто кошмарный.
Жил герр Кауниц аккуратненько, как подобает немцу и военному.
Диплом за меткую стрельбу. Кубок за верховую езду. Наградной жетон за рубку лозы.
Коллективный снимок семейства. Все надутые, принаряженные, с выпученными глазами. Фатер, мутер, четыре сына (сплошь в мундирах), три медхен.
– К-который?
– Вот этот. Только здесь он совсем молодой. Не похож на себя. Он был высокий, сильный, спокойный. Бедняжка… – вздохнула Валидбекова, но без особенного чувства. Это понятно: мать, думает только о сыне. На чужого человека эмоций не хватает. – Франц наверняка мертв. Сопровождающих всегда убивают. Чтобы продемонстрировать родителям серьезность намерений.
Эраст Петрович ничего на это не сказал. Делиться подозрениями с госпожой Валидбековой в его планы не входило.
Он рылся в ящиках стола, искал какой-нибудь документ с фотокарточкой.
Ага, вот. Герр Кауниц состоял в Bakinische Deutsch-Österreichische Verein[5] – и был не просто член, а Ordentliches Vorstandsmitglied[6]. С маленького снимка смотрел мужчина немногим за тридцать, с волевым подбородком и уверенным взглядом. Наверное, был хорошим воспитателем для мальчика. Если функции Кауница ограничивались только этим…
– Он что-нибудь говорил о своей деятельности в немецком землячестве?