Девять часов двигались они без остановки, если не считать пересадок с лошади на лошадь, и на исходе длинного летнего дня наконец оказались на месте.
Развалины средневекового замка венчали один из серых холмов. Вокруг торчали такие же невысокие возвышенности. Круглые, обрамленные пыльным кустарником, с голыми верхушками, они напоминали плешивые макушки с венчиком седоватых волос.
Высунувшись из-за валуна, Эраст Петрович долго разглядывал руины в бинокль. Не меньше минуты смотрел на часового в косматой шапке, торчавшего на башне. Потом пробормотал: «Б-балаган!» и, перестав прятаться, вышел на открытое место.
– По седлам. Едем!
– Вы что?! – вскричал Леон. – Нужно дождаться темноты! Он нас заметит, поднимет тревогу!
– Не «он» – «оно». На башне не д-дозорный, а чучело. И внутри часовых тоже нет.
– Откуда знаешь? – недоверчиво спросил Гасым.
Фандорин не ответил, а проворчал:
– Странные какие-то п-похитители… Ладно, сейчас все узнаем.
Он спустился по склону галопом, пронесся по ухабистой дороге к воротам, которые снаружи были подперты толстым суком – увидев его в бинокль, Эраст Петрович понял, никакой охраны в крепости нет.
Спешившись и отворив створки, Эраст Петрович на всякий случай все же достал пистолет. Поднял палец – велел спутникам держаться сзади. Широкий двор, тонущий в густых вечерних сумерках, был пуст, но из-за выступа башни до слуха Фандорина донеслись удивительные звуки. Он решил, что ослышался – но нет, это не завывал ветер. Приятный тенор жалобно выводил:
Нет житья мне без любимой.
С кем пойду теперь к венцу?
Хор, в котором лидировали женские голоса, чувствительно подхватил:
Знать, судил, судил мне Бог с могилой
Обвенчаться молодцу.
Эраст Петрович ускорил шаг.
Возле полуразвалившегося донжона стоял большой шатер, изнутри наполненный неярким, уютным светом. Пение раздавалось оттуда.
Затрепетал и завернулся полог, колеблемый сквозняком. Вокруг длинного стола, уставленного бутылками и разнообразной снедью, сидела вся киносъемочная группа. Стоял только один человек – дирижировал пением. Это был главный ассасин – тот самый, что на приснопамятном банкете облил белый фандоринский смокинг вином.
Никаких вооруженных людей ни в шатре, ни вокруг не было.
– Господа, что здесь п-происходит?
Песня оборвалась. Все уставились на Эраста Петровича, а главный ассасин икнул и протер глаза.
– Я говорил, Фандорин всех нас спасет! – воскликнул, вскакивая, Симон.
С другой стороны, из-за спины Эраста Петровича, раздался еще один крик:
– Где она? Где Клара?
Это подбежал Леон Арт. Не утерпел-таки, ослушался.