— Но тогда бы подруги поссорились. Вы так не думаете?
— Ах вот вы о чем… Мне это тоже приходило в голову… Ну а что, если мы с вами отстали от жизни, бедный мой Рауль?
Теперь она улыбалась, радуясь, что ей удалось заронить зерна сомнения в душу Дюваля. Почти умиротворенно она продолжила:
— Когда я поняла, что Веронике я больше не нужна, я устроила свою жизнь. Пора было и о себе подумать, как вы считаете?.. Вот я и вышла за славного парня и перестала видеться с сестрой. Да она и не пыталась меня удержать. Какое там! Между нами, только честно, — заметьте, что я не люблю лезть не в свое дело, — но скажите, разве вас она сделала счастливым? Ведь нет?.. Она же страшная эгоистка!.. К тому же, наверное, между вами всегда стояла Фабьена.
Она не спускала с Дюваля своих черных глаз, в которых, словно угли, тлела злоба.
— Да нет, — отозвался Дюваль, — Фабьену я и в глаза никогда не видел.
— Ну так скоро она даст о себе знать, будьте уверены. Вас не так легко найти, уж я-то знаю. Но она что- нибудь придумает; и вам еще повезет, если она не посеет между вами раздор. Хотя, конечно, калека…
У нее вырвался короткий сухой смешок.
— Вряд ли ей теперь вздумается кому-то подражать!
Спохватившись, она тут же добавила проникнутым печалью голосом:
— Как мне жаль ее, бедняжку.
— Что-то я не совсем понял, — признался Дюваль, — отчего эта Фабьена имела на нее такое влияние?
— Ну, вы ведь мужчина. Вот вам сразу и лезет в голову: друзья, товарищи… А будь вы женщиной, вы бы знали, что такое безнадежное соперничество. Для Вероники Фабьена была как бы образцом для подражания.
— Пусть так! Но зачем же перенимать ее вкусы!
— Вкусы? Скажете тоже! Не только вкусы, но даже ее манеру одеваться, разговаривать, курить… И смех, и грех. Только так оно все и было. Осечка за осечкой. С этого и пошли наши ссоры. Ну, теперь с этим покончено. Так даже лучше… Что же вы думаете делать дальше? Вам надо работать… Вы не можете оставаться здесь вечно… Я не хочу навязываться, но если вам нужна моя помощь… Увы, я уже привыкла ухаживать за больными. И, если понадобится, стану присматривать за ней, как прежде.
— Благодарю вас, — отрезал Дюваль. — Возможно, когда-нибудь… Но пока, повторяю, не стоит ее утомлять.
— Вы правы. Со мной у нее связаны дурные воспоминания.
— Вот-вот. Выпьете чего-нибудь?
Она вытащила из сумки мужские часы и посмотрела на них.
— Нет, спасибо. Но если бы вы подбросили меня до вокзала, я как раз бы вовремя доехала до Туре, чтобы поспеть на поезд, идущий в Бордо.
— С удовольствием.
Они поднялись. В прихожей она остановилась и указала на второй этаж: