разговор мог бы устранить эту причину.
Следует сказать, что, хотя Тодд закончил полугодие удовлетворительно, его отметки за год по ряду предметов могут оказаться ниже существующих требований. В этом случае придется подумать о летней школе, чтобы не потерять год и тем самым не осложнить еще больше создавшуюся ситуацию.
Следует также заметить, что Тодд находится в числе учеников, рекомендованных для получения среднего образования, однако его нынешняя успеваемость никак не отвечает требованиям колледжа. Она также не отвечает показателям, определяемым ежегодным тестированием.
Готов предварительно согласовать удобный день и час для нашей встречи. Ситуация такова, что чем раньше это произойдёт, тем лучше. С уважением
Эдвард Фрэнч".
До чего профессионально эти американцы умеют пудрить мозги, подумал Дюссандер. Такое трогательное послание вместо одной фразы: ваш сын может вылететь из школы. Он вложил бумажку вместе с табелем в конверт и снова скрестил руки на груди. Никогда еще предчувствие катастрофы не говорило в нем так остро, и, несмотря на это, он отказывался признать, что это конец. Год назад, когда Тодд ворвался в его жизнь, он мог бы, наверное, признать это, год назад он был готов к катастрофе. Сейчас он не был к ней готов, и тем не менее проклятый мальчишка, судя по всему, устроит ему катастрофу.
- Кто этот Эдвард Фрэнч? Ваш директор?
- Кто, Калоша Эд? Какой он директор - классный наставник.
Своим прозвищем Эдвард Фрэнч был обязан привычке надевать в слякоть калоши. Еще он взял себе за правило появляться в школе исключительно в кедах, а их в его распоряжении было пять пар, от небесно-голубых до ядовито-желтых. Подобный демократизм, по его разумению, должен был расположить в его пользу добрую сотню учеников двенадцати-четырнадцати лет, которых он в поте лица своего наставлял на путь истинный.
- Школьный наставник? Это чем же он занимается?
- А то вы не поняли. - Тодд готов был сорваться в любую секунду. - Писульку-то его прочли! - Кружа по кухне, он метал в Дюссандера уничтожающие взгляды. - Так вот, я не допущу этой лажи. Не допущу, слышите! Ни в какую летнюю школу я не пойду. Летом родители улетают на Гавайи, и они берут меня с собой. - Он вдруг показал пальцем на конверт, лежавший на столе. - Знаете, что будет, если отец увидит его?
Дюссандер покачал головой.
- Он из меня все вытрясет. Все! Он поймет, что это все - вы! Больше не на кого подумать. Он меня так обработает, что я все выложу за милую душу. И тогда... тогда... я в дерьме. - Он уставился на Дюссандера ненавидящим взором. - Они начнут следить за мной. Или, еще хуже, потащат к врачу. А что, запросто! Но я не собираюсь сидеть в дерьме! И фиг я им пойду в эту долбаную летнюю школу!