- Прозит, - повторил Дюссандер, прокашлявшись. - Да ты выпей. Хуже не будет.
Тодд последовал совету. Жидкость, напоминающая микстуру от кашля в ее худшем варианте, обожгла ему все внутри.
- И эту мерзость вы пьете?! - Его даже передернуло. Он поставил стаканчик. - Может, хватит, а? Заодно бы и курить бросили.
- Какая трогательная забота о моём здоровье. - Из кармана, в котором исчез складной нож, Дюссандер достал мятую пачку сигарет. - А я, мой мальчик, о твоём беспокоюсь. Как ни открою газеты - "Велосипедист сбит на оживленном перекрестке". Брось ты это дело. Ходи пешком. Или, как я - автобусом.
- Катитесь вы со своим автобусом знаете куда...
- Знаю, мой мальчик, - Дюссандер засмеялся и плеснул себе ещё виски, - только покатимся мы туда вместе.
Осенью 1977-го Тодд, к тому времени старшеклассник, вступил в стрелковый клуб. В тот год он прогремел в футбольном чемпионате, помог своей бейсбольной команде выиграть пять матчей из шести и при всем при этом окончил, колледж с третьим результатом в его истории. Он послал документы в университет Беркли и был принят с распростертыми объятьями.
Однажды, незадолго до окончания колледжа, на него вдруг нашло странное желание, столь же пугающее, сколь и необъяснимое. Он без особого труда подавил его в себе, и слава богу, но уже одно то, что подобная мысль могла возникнуть, встревожило его. А ведь жизнь, казалось бы, опять бежала по накатанным рельсам. Ее можно было сравнить с просторной светлой кухней Моники, где все блестело и где каждый агрегат исправно начинал работать, стоило только нажать на соответствующую кнопку.
В четверти мили от дома Боуденов проходило восьмирядное скоростное шоссе. К шоссе спускался косогор, поросший густым кустарником, словно созданным для засады. На Рождество отец подарил ему "винчестер" с оптическим прицелом. В часы пик, когда шоссе напоминало растревоженный муравейник, можно было спрятаться в кустарнике и... а что, очень даже просто...
- О Господи!
Тодд остановился на пороге кухни, как громом пораженный. Локти Дюссандера разъехались, голова лежала на столе, глаза закрыты, веки - цвета пурпурных астр.
- Дюссандер! - заорал Тодд, чувствуя во рту противный привкус страха. - Только посмей умереть, старый хрыч!
- Тише, - прошептал старик, не открывая глаз. - Соседи сбегутся...
Тодд бросился в прихожую, к телефону, да так и застыл с трубкой в руке. Мысль, что он может упустить из виду какую-нибудь мелочь, занозой застряла в мозгу. Но что? Как назло раскалывалась голова. Видит бог, он никогда не страдал забывчивостью, а тут... Он набрал три двойки. После первого же гудка в трубке прорезался голос: