Повернись судьба иначе, Женя, глядишь, и сам назвал бы сына Евгением, и тот, в свою очередь, тоже, и так бы оно пошло-поехало до бесконечности, и каждого из Евгень-Евгеньичей, матрёшечьей чередой выплывающих из тьмы грядущего, с бренностью бытия примиряло бы это клановое — и клоновое — тавро, штамп вечного возрождения…
Однако судьбе, выражаясь высоким штилем, было угодно, чтобы отец с матерью расстались раньше, чем Евгению Евгеньевичу-первому исполнился год. Жене сказали, что папа погиб на войне. Его образ был овеян легендами: высокий, добрый, красивый папа хорошо ел кашу, пил рыбий жир, слушался маму и бабушку и всё-всё знал; ни одной его фотокарточки странным образом не сохранилось, зато остался огромный, на полкомнаты, шкаф, ломившийся от его книг.
Ложь и созданный ею культ в конце концов были развенчаны, но если б и нет, едва ли идея нескончаемого наследования династийного имени показалась бы нашему герою привлекательной. Его уже лет с двенадцати передёргивало от заявлений вроде: «мы, Журбины», «у нас у Лебедевых», «ты ведь Иванов» и т. д. Женя рос один, горячо обожаемый мамой и бабушкой, остро сознавал собственную уникальность и ценил её превыше всего на свете, всякий же коллективизм отторгал, как чужеродный белок.
Позднее, размышляя о своей жизни, он понял: следует сказать спасибо отцу за то, что тот при разводе подчинился требованию жены и исчез с горизонта — иначе Женя рисковал вырасти обыкновеннейшим лоботрясом. Природа наградила его мозгом-компьютером и устроила так, чтобы именно в ответ на заполнение свободных ячеек свежей информацией этот мозг наиболее щедро выбрасывал в кровь эндорфин, серотонин и допамин — и всё же не исключено, что при интеллектуале-отце под боком Женя, войдя в пубертат, из духа противоречия начал бы кичиться невежеством и безвозратно потерял тот драгоценный десяток лет, который, в целом, и сформировал его личность. Весьма, по общему признанию, интересную.
Отца, сестёр, братьев, приятелей маленькому Жене заменили книги и радио. Он как губка впитывал любое знание и к десяти годам успел заслужить прозвище «профессор». Мама и бабушка, переглядываясь и пряча улыбки, сначала удивлялись, что подсказки их малыша неизменно вписываются в кроссворды, но скоро привыкли и стали советоваться с домашней «ходячей энциклопедией» буквально по всем вопросам. Женя находил это естественным. Мужчины, вследствие их недоступности и явной незаменимости (мама с бабушкой оказывались так жалко беспомощны там, где мановением руки налаживал бытие слесарь), рано обрели в его глазах богоподобный статус — а он был мужчина, человек важнее женщин вокруг, и значит, глава семьи.