— Старику пятидесяти пяти нет, — шепнул Ласточке Питер, вроде бы в развенчание мифа о ясновидении. Ласточка нахмурилась, показала бровями: веди себя прилично. Скепсис оставим на потом. Серафима же, по видимости ничего не замечая, отправила Питера на колодец натаскать воды в бочку — «Ведер десять будет, осилишь?» — а Ласточку пригласила в избу, чай пить. И с места в карьер огорошила:
— Вместе-то вам не бывать, хоть любовь большая. Все сердце тебе и ему изорвет.
Ласточка застыла на пороге, задохнувшись, словно от удара в солнечное сплетение, и посмотрела на Серафиму расширившимися, заблестевшими от неожиданных слез глазами.
— Понимаю, милая. Понимаю. Только место твое возле мужа. Бороться с судьбой не думай — накажет. Без сына останешься. Нет-нет, с ним самим ничего не случится, только пути ваши навсегда разойдутся. Не знаю уж почему, а так.
— Что же судьба его не наказывает, мужа? — вдруг вырвалось у Ласточки, хрипло, обиженно, со всей болью, которая накопилась за годы.
— Ты про измены? Так ведь мужик он. Сколько ему лет-то у тебя?
— Тридцать семь.
— А! Прости и забудь. Рукой махни. Оно все в прошлом, сейчас ты одна у него — сам так захотел. Цени. Но… — Блестящие серые глаза ясновидящей затуманились, лицо посерьезнело.
— Что? — У Ласточки зашлось сердце: не успела «бабушка» ее обрадовать, как опять дрянь какую-то углядела. — Скажите, что?
— Правда хочешь знать?
— Да, да!
— Скоро, года через два, много — три, он свою главную в жизни любовь повстречает. Так ему на роду написано. Бросить тебя захочет.
Ласточка села — подкосились ноги. Вроде сама бросить собралась, а при мысли о реальности расставания внутри все оборвалось.
Серафима молчала. Прошло несколько минут.
— И ничего сделать нельзя? — еле слышно пролепетала наконец Ласточка.
— Почему нельзя, можно, — улыбнулась Серафима. — Это я тебя проверяла, смотрела, как примешь, кто тебе больше нужен. Теперь вижу: любовь любовью, а семья важней. Правильно. Ты мальчика отпусти, у него в жизни своя дорога, тогда я тебе помогу.
— Как?
— Тебе знать не обязательно. Просто сделаю, что муж в семье останется и верность будет хранить. Но это — пока я жива. Да, и еще — встречу с той женщиной, скорей всего, отменить не получится. Разве что уж очень нам с тобой повезет… Ну? Чего приуныла? Я еще молодая, до ста могу проскрипеть. Не боись, на твой век хватит. Ладно, девка, решай давай, кого выбираешь, Петьку-петуха канадского или мужа родного? То и другое вместе не сохранить.
Как назло в тот миг в избу вошел Питер, высокий, стройный, сказочно прекрасный. У Ласточки заныло в груди: с ним, таким любимым, расстаться? Происходящее показалось мороком, бредом, наваждением. Ласточка провела рукой по лицу.