- Эй, Саша! – тихонько позвал Павел, - твоя скорлупа может ещё час работать, ты сам говорил, так что дохлым не прикидывайся. Ты должен быть жив.
- Я жив, - раздался глухой голос из-под шлема, - просто думаю, как бы вот так ответить, чтоб не обидеть.
- Скажите, какой вежливый, - буркнул Павел, укладываясь на место, - тут жить осталось полтора часа, а он о тактичности думает.
- Мне ещё меньше… ладно, не об этом речь. Паша, ты никогда не думал, почему, поступая на службу, мы принимаем присягу, а увольняясь, даже в полную отставку, со снятием с воинского учёта, от присяги не освобождаемся?
- Ну, военным бюрократам неохота возиться с документами или ещё чего … Не знаю!
- А я знаю. Звания, должности, служебные обязанности – вторичны. Главное, что определяет сущность мужчины – обязанность защищать Родину. При любых обстоятельствах, независимо от состояния здоровья и всего остального. Неважно, кто ты. В Отечественную Войну даже уголовники требовали отправить их на фронт. Конечно, не все. Но ведь и не все люди настоящие, много … мусора.
Как должно быть стыдно тому, кто не ОБЯЗАН защищать Родину!
Когда службе в армии подлежали все мужчины, достигшие восемнадцати лёт, они принимали присягу. С этого момента обязаны защищать Родину, пока живы. Наша армия давно контрактная, никого не заставляют служить, но если мужчина считает себя … не знаю, как правильно… ну, мужиком, а не конём с яйцами, он обязан помочь стране! А ты, офицер, рассуждаешь о пустяшных званиях, должностях! О премиальных ещё спроси.
- Жрать иногда хочется, - мрачно сообщил Павел. - А ещё неплохо бы иметь запасные штаны. Пока одни кладут жизни, другие зарабатывают миллионы, покупая и продавая чего-то там. А есть такие, которые и вовсе дома сидят, пособие получают.
- И ты завидуешь? Дурак! Знаешь, когда жена родила первого и его принесли на кормление, она увидела на пальце, на ноге, бирку с фамилией. Таким человек приходит. Когда умерла её мать, тело поместили в больничный морг. Ну, до похорон. Укрыли простынёй, а к пальцу на ноге привязали бирку с фамилией. Таким человек уходит…
- Ну, пошла философия! – недовольно перебил Павел. - Это я и без тебя знаю. Только от бирки до бирки жизнь идёт и хотелось бы, знаешь ли…
До слуха донёсся тихий скрежет металла о камень. Павел быстро взглянул на Сашку. Искорёженный шлем, сильно обгоревший, весь в трещинах, медленно поворачивается. Чёрные дыры с рваными краями внимательно и страшно уставились в лицо и Павлу стало как-то нехорошо. Прерывающийся от боли голос глухо забился под изуродованным железом: