Очнулся от того, что кто-то постоянно тычет в бок кулаком. Удары несильные, но после каждого он перемещается в некоем плотном пространстве на значительное расстояние. Со всех сторон давит, трудно дышать. После каждого толчка давление уменьшается, мало, совсем чуть-чуть. Удары, похожие на пинки или тычки кулаками, продолжаются, давящая со всех сторон сила слабеет. Становится легко, словно тело избавляется от лишнего веса. Кровь быстрее бежит по жилам, сердце стучит сильнее, наконец, давление исчезает. Павел уже пришёл в себя, но состояние такое, что глаза открывать не хочется. Голова болит, тошнота такая, что выворачивает наизнанку, но запрятанная куда-то очень далеко мысль о том, что этого нельзя делать ни в коем случае, не позволяет избавиться от кома в горле раз и навсегда. Появляется странная качка, слышатся шлепки, словно маленькие ладошки быстро-быстро стучат по твёрдой скорлупе боевого скафандра. Толчки возобновляются, становятся чаще, сильнее. Павел чувствует себя большой такой деревяшкой, болтающейся на воде, которую палкой подталкивают к берегу. « К берегу! – сверкнуло молнией в голове, - меня несёт к берегу, точно! Я провалился в воду, течение потащило куда-то, а потом… Что потом? Хрен его знает»! Открыл глаза, ожидая увидеть свет, небо … Вместо этого не увидел ничего. То есть вокруг полная тьма, только едва заметное мигание зелёного огонька на лицевой панели. Нелепо задёргал руками и ногами, проверяя, всё ли в порядке. От неловкого движения вода заливает панель. На краю появляется светлое пятно. Павел спохватывается, трёт ладонями. Бронестекло звонко стучит о железные пальцы, появляется слабый свет. Сквозь мутную плёнку плохо смытой грязи он видит ночное нёбо, редкие звёзды и луну, мутную, серую, странно расплывающуюся.
Только сейчас Павел окончательно приходит в себя. Смывает с лицевой панели остатки чёрного ила, что налип на бронескафандр толстым слоем. Барахтаясь, кое-как опускает ноги глубже, приподнимает тело над водой. Вокруг ровная гладь моря, тишина и ночное нёбо над головой. Автоматически включившееся ночное зрение показывает, что вокруг резвятся дельфины. Именно они и толкали Павла. Судя по количеству грязи, он лежал на дне, засыпанный илом. Как дельфины разыскали там его, непонятно. Возможно, охотились в придонных водах, а у него ноги или голова торчали из грязи. Дельфины умные и добрые, не то, что люди. Вытолкали на поверхность, теперь вот кувыркаются неподалёку, радуются, что доброе дело сделали. А двуногая тварь, что разговаривать умеет, уже бы счёт предъявила. Далеко впереди рваная полоса берега, видно по изумрудной окантовке, которую даёт ночное зрение. Бронированный костюм хорошо держится на воде, но совершенно не приспособлен для плавания. Павел ложится лицом на воду, начинает неуклюже грести к берегу. Если кто посмотрел со стороны, то подумал бы, что какой-то буратин плывёт. Дурацкий заплыв продолжался часа полтора. Павел устал, взмок, руки уже не поднимались, а как-то странно, локтями вперёд, забрасывались, ладони совершали дёргающееся движение, будто внезапно обожгло. Ноги слегка шевелились, изображая мощные гребки. Хорошо, что поднялась ночная зыбь. Медленные, ленивые волны подталкивали и только благодаря этому Павел хоть как-то перемещался по воде.