«Нет… — вдруг с ужасом осознала она. — Ведь он даже не знает, где меня искать!» Никто не знал о ее любимом уголке… Она не говорила о нем никому, даже Присс.
Индеец впереди без видимых усилий шел довольно быстро, а она чувствовала, как с каждым шагом ей становится все труднее дышать, как легкие обжигает воздух. Она попробовала дышать медленнее, глубже, ритмичнее. Нужно прибавить шагу, иначе ей за ним не угнаться, и тогда… последствия могли оказаться столь ужасными, что ей и думать об этом не хотелось.
Местность здесь была неприветливой, почва под ногами — неровной и твердой. Повсюду росли высокие деревья с жестким подлеском. В каком же направлении они идут?
Китти бросила вверх быстрый взгляд, пытаясь определить положение солнца, но тут же заморгала из-за попавших в глаза ручейков пота. Солнце находилось чуть дальше от ее левого плеча… Они шли на северо-восток.
Когда Китти поняла это, ее охватило глубокое отчаяние. Тропа войны. Они шли по древним следам краснокожих, которые когда-то пересекли Кентукки и отправились через Огайо вверх. Она слышала, как Роман с отцом разговаривали об этом… Если им удастся переправить ее через реку Огайо в свои земли, то она исчезнет навсегда. Даже если ей и посчастливится выжить, она уже никогда не увидит свою семью.
Как раз тогда, когда уже каждый шаг давался ей с трудом, потянулись заросли куманики, которые своими колючками рвали ей одежду, больно вонзались в тело, прутьями хлестали по нежной коже и трепали ее распущенные волосы. Впереди замаячили крутые холмы, по склонам которых нужно было взбираться, а потом с вершины скользить на ногах по скользкой гряде… Они переходили мелкие, с каменистым дном ручьи, с трудом продирались, утопая, через кучи опавших листьев. Несколько раз девушка все-таки падала, и тогда ее мучитель тащил Китти за собой волоком до тех пор, пока, выбившись из сил, не останавливался; после чего возвращался к ней, поднимал на ноги и заставлял снова идти вперед.
Солнце неумолимо клонилось к закату, минуты превращались в часы, но Китти не имела никакого представления ни о времени, ни о пройденном расстоянии, только все шла и шла, механически переставляя ноги, словно это была какая-то бесконечная агония ходьбы… Наконец ее остановили, и надсмотрщики прогавкали сиплые команды. Она упала на колени, не имея сил оглядеться.
Через какое-то время один из воинов приложил к ее губам полую тыкву, служившую им бутылью, и Китти начала жадно глотать воду, вдруг осознав, что у нее настолько пересохло в горле, что каждый глоток вызывает адскую резь.