Джеймс встал из-за стола. Ему захотелось размяться. Лэвенхем… Влиятельный лорд Гарольд Стенбери, граф Лэвенхем. Глубоко задумавшись, Джеймс ходил вокруг стола.
— Насколько я понимаю, утренняя встреча не принесла желаемых результатов, — произнес Дэниел.
— Нет, — ответил Джеймс, сев на край стола. Вместо того чтобы торчать в кабинете, он с удовольствием проехался бы верхом. Похоже, именно это сейчас ему и нужно — долгая конная прогулка. — Утром я встречался с Лэвенхемом, однако ответа он мне так и не дал.
— Ответа на что? — осторожно поинтересовался Дэниел. — На просьбу помочь тебе заручиться большинством голосов в палате лордов или на предложение руки и сердца его дочери?
— И на то, и на другое, — ответил Джеймс, взяв бухгалтерскую книгу. Листая ее, он обдумывал сложившееся положение. Получалось так, что одна проблема была связана с другой. — Лэвенхем окажет нам свою помощь только в том случае, если сможет на этом заработать, — сказал Джеймс, бросив книгу на стол.
— Значит, давай заплатим ему за содействие, и ты навсегда забудешь о своей нелепой идее жениться на его дочери.
— А я думал, что ты, Дэниел, романтик, — холодно заметил Джеймс.
— Я такой же романтик, как и ты. Если уж ты собрался жениться, то мог бы выбрать себе более подходящую невесту. Лина Стенбери — довольно взбалмошная девица. Джеймс, да она, можно сказать, буквально вчера встала со школьной скамьи. А ее голос… — сказал Дэниел, притворно вздрогнув от отвращения. — Когда я слышу, как она шепелявит, то просто прихожу в бешенство.
Джеймс скрестил руки на груди. Они с Дэниелом уже не раз обсуждали эту тему. На самом деле, с тех пор как Дэниел начал жаловаться на то, что ему противно слушать, как шепелявит Лина, Джеймс заметил, что его самого стала раздражать ее манера говорить. Причем настолько, что он мог находиться в одной комнате с Линой не более трех минут.
— Это очень выгодный брак, — сказал он. — Кроме того, Лина довольно привлекательная девушка.
— О да! — Дэниел закатил глаза. — Но только когда молчит.
— Она довольно симпатичная…
— У нее такие же выпученные глаза, как у тех собачек, которых ее мать все время носит с собой.
— Хорошо, — произнес Джеймс. — Она далеко не идеал, впрочем, как и я сам. Все-таки мне уже тридцать четыре года, и у меня уже вполне сформировавшийся характер.
— Вот еще один аргумент, — согласился Дэниел. — Ты слишком стар для нее.
Проигнорировав его замечание, Джеймс продолжил перечислять собственные недостатки:
— Я высокомерный, властный, чрезмерно честолюбивый…
— Разве можно эти недостатки сравнивать с шепелявостью? — спросил Дэниел.