С конца марта до середины апреля столичная публика устраивала по традиции гулянья на Английской набережной. Потом центром прогулок аристократической молодежи становился Летний сад. Вареньке тоже хотелось веселых развлечений. Но театр забирал ее все больше и больше. Развлекаться и отдыхать удавалось теперь только урывками, случайно. Актерам не полагались отпуска. Самое большое, на что они могли рассчитывать, — это поездка в Петергоф для выступления на очередном придворном празднике.
В первом своем сезоне Асенкова сыграла Агнессу в «Школе женщин» Мольера, пажа Керубино в «Свадьбе Фигаро» Бомарше и даже Евгению Гранде в переводной драматической переделке Бальзака.
Но живой и дерзкий, шумливый и бесцеремонный водевиль, толкая и тесня свою более солидную родственницу — высокую комедию, рвался вперед, на передний план, увлекая за собой юную актрису.
Водевиль родился во Франции в годы Французской революции. И сразу же вместил в себе патриотическую публицистику, революционную сатиру, злободневные политические мотивы, элементы шаржа, эпиграммы, прямой полемики. Позднее водевиль утрачивал эти черты — и вновь приобретал их. Он не требовал от своих создателей слишком строгого соблюдения драматургических канонов, драматургической формы. Лишь бы звучали смелые куплеты, сатирические или любовные, злые или фривольные — в зависимости от темы и сюжета.
В России водевиль оказался почти ровесником Асенковой — может быть, немного старше ее. История и современность переплелись в нем в причудливом хороводе. Исторические водевиля оказывались подчеркнуто патриотичными, современные — колючими и насмешливыми. После поражения декабристов одной из забот правительства стало намерение отвлечь сограждан от острых и больных вопросов жизни. Для этой цели должно было явиться на свет развлекательное искусство. Водевиль и тут оказался в первых рядах. Хлынул поток пустых водевилей- близнецов, заполонивших сцены русского театра.
Водевиль становился основой репертуара, модой, развлечением, забавой, чем угодно. Эта мода проникла даже в покои коронованных особ. Водевильными остротами сыпал великий князь Михаил Павлович, который, кроме славы первого офицера России, претендовал и на славу первого ее остряка.
Николай I как-то сказал водевилисту П. А. Каратыгину:
— А брат-то от тебя хлеб отбивает!
— Ничего, ваше величество, — отвечал Каратыгин, — лишь бы соль мне оставил.
Водевиль давался во всех придворных спектаклях. Члены царской семьи, случалось, выступали не только в качестве ценителей и судей, но даже в роли «режиссеров».