Мы вернулись в солярий, и Верити усадила меня.
— Думаете, это искренно — такое пренебрежение к своей внешности? — поинтересовалась она.
— Скорее она игнорирует комплименты, — пояснила я.
Верити чуть улыбнулась. Готова поспорить, ей тоже знакомо это не понаслышке.
— Я написала, что с тех пор, как она вышла замуж за Джексона, ей стало легче мириться с красотой.
— Это не из-за него, — сказала Верити. — Женщинам свойственно принимать свою красоту, когда она у них есть. Дело в корне меняется, когда ее начинают терять. Ведь то, что дано было природой, принималось как должное. Возможно, сейчас она в этой стадии.
Я задумалась. Затем вынула из сумки блокнот и сделала для себя пометки.
— Такое возможно. Вопрос только в том, можно ли кого-нибудь тактично спросить: «Сейчас, Когда вы теряете былую красоту, хотелось бы вам вернуть ее?»
Верити рассмеялась.
— Теперь я вижу, что поступила правильно, выбрав вас для написания этого очерка, Салли.
— Поживем — увидим, — ответила я, записывая в блокноте.
Снова подняв взгляд на Верити, я внезапно вспомнила ее связь со Спенсером и возненавидела себя за это. Почему я не могу быть сегодня просто автором и учиться всему у той, которая стоит на вершине издательской индустрии?
Проклятие!
Что он говорил? Что-то насчет того, что, если Верити узнает, она может навредить мне? Хватит об этом!
— Почти каждый, кто был связан с Касси по работе, говорит, что в той или иной степени был ею увлечен.
— Я тоже это слышала, — кивнула Верити. — Практически все из ее старых друзей были влюблены в нее и способствовали ее продвижению по службе. Вопрос: спала ли она с ними?
— Со своим бывшим боссом?
Она кивнула.
— Нет, — медленно произнесла я в раздумье. Затем повторила убедительнее: — Нет.
— Вы уверены?
— Да, — с убежденностью ответила я.
— Значит, это своего рода протекция, не так ли? — спросила редактор журнала, положив на колени конверт.
— Думаю, так, — произнесла я. — Я собираюсь включить в свой очерк такие моменты, как, например, ее обеды со своим бывшим боссом. Романтичные встречи. Он любил заказывать укромные столики в таких местах, как «Русская чайная», «Карлайл» или «Цирк». Она говорит, что он относился к ней по-особенному, хотя на самом деле его отношение больше напоминало отеческое.
— Кстати, об отце и дочери… Ее отец был пьяницей, правильно? И умер, когда она была маленькой?
— Одиннадцать лет.
— Как это отразилось на ее взаимоотношениях с людьми? — Верити взяла со стола очки.
Ужасно, когда тебя подвергают такому давлению ради бизнеса.
— Обращение с ней Майкла Кохрана, несомненно, схоже с ее отношениями с отцом. Но Майкл немногим старше ее, более опытный и уверенный, он просто боготворил ее. Он был красив, весел, заботлив, как ее отец, но много работал и многого достиг в своей профессии, в то время как ее отец нигде долго не задерживался. Поэтому она считала, что Майкл совсем другой. Только по прошествии десяти лет их супружества на повестку дня встал вопрос о его пьянстве и изменах.