Мы продолжали разговаривать. Я проголодалась, но Верити не предложила даже воды. Она продолжала задавать вопросы, а я отвечала, излагая самые интересные, на мой взгляд, факты.
Во время одного из моих ответов она прикрыла глаза, а когда я закончила, уставилась на меня и спросила:
— Какой возмутительный, дурной или неприятный момент вы не собираетесь включать в свой очерк?
— Что Майкл Кохран снова пьет и оплакивает потерю Касси, но не находит ничего лучшего, чем плакаться интервьюеру в жилетку.
— И вы не вставите это в очерк? — Верити удивленно подняла брови.
— Могу вставить ту часть интервью, где он упоминает, что отчаянно скучает по Касси.
Верити вздохнула, опустила глаза, затем вновь уставилась на меня.
— Вы проделали большую работу, собрав материал. Мне особенно понравилось, что нашли в себе храбрость пить вместе с Майклом Кохраном… — Она не удержалась от улыбки. — Этот человек вульгарен. Но, Салли, факт остается фактом: в вашем очерке нет остроты, интриги. В нем нет… — она пощелкала пальцами, — ничего такого, чтобы сказать: «Вот это да! Такого еще не было!» Я не услышала в нем того, чем люди могли бы обмениваться как самой потрясающей новостью. Подобных статей нет в газетах. Понимаете, о чем я?
Мое сердце упало. Неужели она собирается выкручивать мне руки, чтобы заставить написать то, чего на самом деле нет?
— Мы должны привлечь читателей любой ценой. Можем даже слух подпустить.
— Но разве он не может быть в позитивном ключе? Разве обязателен негатив? — Я совсем растерялась.
Верити надела очки и открыла конверт, который лежал у нее на коленях.
— Так или иначе, Салли, — сказала она, доставая из конверта книгу в кожаном переплете и начиная листать страницы, — вам каким-то образом удалось упустить главное событие в жизни Касси. Я не виню вас, но, надеюсь, вы наверстаете упущенное. — Она резко захлопнула книгу и вложила в конверт. — Хорошо. — Она сняла очки одной рукой, а другой протянула мне конверт. — Возьмите это домой и почитайте. Наверняка захочется заново переписать свой очерк. Не расстраивайтесь, если придется переделать. Ведь Касси, скажу я вам, может ввести в заблуждение кого угодно.
Я захлопала глазами.
— Вам придется подтвердить идентичность личности, о которой здесь написано. Я знаю, кто она, и уверена, что вы тоже ее узнаете. Предполагаю, что вы в восторге от Касси, но вам придется переменить точку зрения. Или этот случай будет подхвачен бульварными газетами и они разорвут ее на части, или мы подадим его в вашей интерпретации, где вы по крайней мере с симпатией дорисуете портрет женщины, у которой был момент слабости. Принимая во внимание, что в то время муж довел ее до такого состояния, я не виню ее.