Он смотрел на нее все время вопросительно и с нескрываемым обожанием и восхищением.
Тогда Пенси, стараясь избежать его взгляда, дрожащим голосом рассказала ему о том, что произошло с Хайсом. Борис молча выслушал ее и сказал вполне искренне:
— Бедняга, вот не повезло! Во всяком случае, я вас провожу туда.
Он был искренне огорчен, но не выведен из обычного состояния равновесия, как Пенси. Ведь то, что на Хайса напали и тяжело ранили, не уничтожало того факта, что он имеет какое-то отношение к Стефании Кердью и что его имя постоянно связывают с какой-то таинственной девушкой! Все это было налицо и, насколько Борис понимал, когда Хайс выздоровеет, он понесет должную ответственность за все это.
Во всяком случае, сейчас он был глубоко огорчен тем, что «его Пенси» страдает. Сидя в гостиной Хайса в ожидании ее возвращения, он непрестанно думал о ней, и у него сжималось сердце при мысли, что ей тяжело.
Он живо обернулся, когда открылась дверь, но его лицо тотчас же изменилось и приняло бесстрастное выражение — вместо Пенси на пороге стояла девушка, которую он никогда не видел. Его глаза испытующе скользнули по ней: очень хорошенькая, но не в его вкусе и совсем дитя… Кто бы она была?
Он спросил:
— Не можете ли вы мне сказать, как здоровье лорда Хайса?
— Ему немного, самую чуточку, лучше, — ответила девушка дрогнувшим голосом.
— Ах, как это все печально! — сказал Борис с неподдельной симпатией в голосе. — Вы родственница лорда Хайса?
Он задал этот вопрос, пытаясь по ответу выяснить, кто эта девушка.
— Нет, — ответила она.
Услышав это, Борис был искренне изумлен, но потом вдруг сообразил, что это, должно быть, та самая таинственная девушка, о которой он столько слышал. Значит, он все-таки открыл тайну, в конце концов! Теперь он думал только о Пенси. Он сказал, глядя на Селию в упор:
— Я пришел сюда с невестой лорда Хайса, леди Виолой Трент.
Селия и раньше была бледна, но при этих словах она стала еще бледней.
— Невеста? — повторила она шепотом, странно изменившимся голосом.
— Да, разве вы не знали? Мне кажется, у них уже назначен день свадьбы. — Он говорил спокойно, не испытывая ни малейшего угрызения совести; по его мнению, Пенси была обманута, и это было единственное, что огорчало его.
— Так вот как! — пробормотала Селия. Она улыбнулась очень жалкой, трогательной улыбкой и быстро направилась к выходу. Но Бориса теперь не трогало ничто, если только оно не имело отношения к Пенси.
Немного позже Селия ушла из дому.
— Навсегда! — твердила она страстно, — навсегда!