— Понимаю. Если помните, я пытался поговорить с вами вечером, но вы отказались.
Поймав на себе взгляды собравшихся, Робби сделал глубокий вдох.
— Он вас сейчас слышит?
— Нет. Лежит на заднем сиденье, трет виски и боится пошевелиться. Я сижу на капоте и отворачиваюсь от проезжающих трейлеров.
— Скажите нам, почему вы верите этому парню.
— Даже не знаю, с чего начать. Он много знает о преступлении. Он был в Слоуне, когда это случилось. Он точно был способен совершить это. Он умирает. Против Драмма нет никаких улик, кроме признания. А у Бойетта есть школьное кольцо Николь, висит на цепочке на шее. Я не знаю, что еще добавить. И я допускаю, что, возможно, он все же лжет.
— Но вы помогаете ему нарушить условия досрочного освобождения. А это — преступление!
— Не надо мне об этом напоминать, ладно? Я только что звонил жене, и она тоже об этом говорила.
— Когда вы рассчитываете добраться сюда?
— Не знаю. Часа через три. Мы дважды останавливались выпить кофе, потому что я не спал три ночи. Мне выписали штраф за превышение скорости, и это сделал самый неторопливый полицейский Оклахомы. Сейчас Бойетта выворачивает наизнанку, и я предпочитаю, чтобы его рвало на обочине, а не в машине. Я не знаю, Робби, но мы сделаем все, что сможем.
— Поторопитесь!
Когда взошло солнце и город настороженно просыпался, полиция была приведена в повышенную боевую готовность. Копы патрулировали с расстегнутыми кобурами, рации постоянно работали, машины прочесывали улицы в поисках малейших признаков беспорядков. Ожидались волнения в старшей школе, и шеф полиции на всякий случай с самого утра направил туда с десяток подчиненных. Когда учащиеся пришли на занятия и увидели у главного входа полицейские машины, то сразу поняли, что обстановка накалилась до предела.
В Слоуне все знали: чернокожие игроки не явились на тренировку в среду и поклялись не играть в пятницу. Большего оскорбления жителям, которые обожали футбол, нанести было невозможно. Болельщики, рьяно и преданно поддерживавшие свою команду еще неделю назад, теперь чувствовали себя преданными. В городе витало напряжение, эмоции перехлестывали через край. Белые жители переживали из-за футбола и из-за сгоревшей церкви, а чернокожие не могли смириться с казнью.
Как часто бывает, определить, что конкретно спровоцировало неожиданно вспыхнувший мятеж, не удалось. Многочисленные разбирательства выявили только два момента: чернокожие учащиеся обвиняли во всем белых, а те — наоборот. Вопрос со временем вызвал меньше сомнений. За несколько секунд до первого звонка в 8.15 произошло несколько событий. На первом и втором этажах в раздевалках мальчиков загорелись дымовые шашки, а в коридорах стали взрываться красные петарды. Возле центральной лестницы сработали фейерверки, и школу охватила паника. Большинство чернокожих учащихся выбежали в коридор, и завязалась драка между ними и белыми. Учителя метались по классам, тщетно пытаясь навести порядок. Драка становилась массовой, и вскоре все бросились на улицу с криками: «Пожар!», хотя огня нигде не было. Полицейские вызвали подкрепление и пожарных. Продолжали взрываться петарды. Дым становился все плотнее, паника усиливалась. У входа в спортивный зал несколько чернокожих стали крушить витрины со спортивными трофеями школы. Это заметили белые, и завязалась новая потасовка, выплеснувшаяся на улицу. Директор оставался в кабинете и пытался всех образумить, используя систему громкой связи. Его призывам никто не внял, и охватившее школу безумие продолжало набирать силу. В 8.30 директор объявил, что занятия отменяются на этот и следующий дни. Полицейским вместе с прибывшим подкреплением удалось, наконец, взять ситуацию под контроль и эвакуировать всех учащихся. Пожара не было, хотя все помещения заполнил дым и едкий запах дешевой пиротехники. Материальный ущерб ограничился разбитыми стеклами, засорами туалетов, перевернутыми шкафами и вскрытым торговым автоматом с безалкогольными напитками. Трех учащихся — двух белых и одного черного — отвезли в больницу с резаными ранами. Многие школьники с ушибами и другими травмами за медицинской помощью предпочли не обращаться. В неразберихе массовой драки найти зачинщиков было невозможно, поэтому никаких арестов сразу не последовало.