Казалось, все двести человек, присутствовавшие в церкви, перестали дышать. У тех, кто собирался подремать, сон как рукой сняло. Пастор, видя обращенные на него недоуменные взгляды, продолжил:
— Нет, я не шучу. И хотя мне хотелось бы думать, что мистера Бойетта привлекла в нашу маленькую церковь проникновенность звучащих здесь проповедей, причина крылась в другом. В его душе не было мира. И он явился ко мне в понедельник рано утром, чтобы поговорить об этом. А потом он отправился в Техас и попытался предотвратить казнь Донти Драмма. Когда это не удалось, он скрылся.
Первоначально Кит собирался поведать о своих приключениях в Техасе, что заставило бы паству запомнить его проповедь на всю жизнь. Он не боялся правды и хотел ее рассказать. Он не сомневался, что Церкви рано или поздно станет обо всем известно, и решил упредить события. Однако Дана его убедила, что сначала лучше все-таки поговорить с адвокатом. Признаваться же в преступлении публично, без консультации с юристом представлялось ей неразумным и слишком рискованным. Кит внял ее доводам и решил построить выступление иначе.
Будучи священником, он намеренно избегал в проповедях вопросов политики, считая, что они не имеют ничего общего с религией. Поднимаясь на кафедру, он никогда не затрагивал тем, связанных с правами сексуальных меньшинств, абортами и войной, предпочитая учить тому, что завещал Иисус — любви к ближнему, помощи обездоленным, милосердию и прощению, заповедям Господа.
Однако присутствие на казни сделало его другим человеком, во всяком случае, другим проповедником. Неожиданно борьба с несправедливостью для него стала гораздо важнее умиротворения паствы по воскресеньям. Он решил обсуждать злободневные темы, но не как политик, а как христианин, и если прихожанам это не понравится, тем хуже для них. Пастор больше не хотел ничего замалчивать и закрывать глаза на окружавшее их зло.
— Неужели Иисус стал бы смотреть на казнь, не пытаясь предотвратить ее? — вопрошал он. — Неужели Иисус одобрил бы законы, позволяющие нам лишать жизни людей, совершивших убийства? — Ответы на оба вопроса были отрицательными, и на протяжении целого часа — самой долгой в своей жизни проповеди — Кит объяснил почему.
Перед наступлением темноты в воскресенье Роберта Драмм с тремя детьми, их супругами и пятью внуками отправилась пешком в парк Вашингтона. Такую же прогулку и с той же целью они совершили вчера. Они говорили там с молодыми людьми о смерти Донти и о том, что она для них всех значила. Гремевший из машин рэп выключался, страсти стихали, и люди слушали, смиряя бушевавший гнев. Роберта призывала всех сохранять достоинство и проявлять сдержанность. Она выразительно говорила сильным голосом: