После исполнения гимна вновь последовало чтение Библии, и менее чем через час служба закончилась. Николь Ярбер, наконец, упокоилась с миром.
Дождавшись темноты, Пол Коффи пробрался в свой кабинет. Напечатав короткое прошение об отставке, он отправил его по электронной почте судье Генри и секретарю суда. Потом набрал более пространное объяснение своим сотрудникам и отправил его, не перечитывая. Затем он торопливо перебросил все из центрального выдвижного ящика стола в картонную коробку и навсегда покинул кабинет.
Вещи уже были сложены в машине, и впереди его ждал долгий путь, возможно, до самой Аляски. У Коффи не было никаких планов, он не знал, куда именно едет, и не имел ни малейшего желания возвращаться в Слоун. Он бы ни за что здесь больше не появился вообще, но понимал: Флэк не оставит его в покое. Его будут постоянно вызывать для дачи показаний в связи с бесчисленными нарушениями, допущенными в ходе процесса, — тягостной и бесконечной процедуры, которая может завершиться разбирательством в дисциплинарном комитете коллегии адвокатов штата и, не исключено, мучительным общением с федеральными следователями. Пола Коффи ждало ужасное будущее. Он не сомневался, что ему удастся избежать тюрьмы, но восстановить финансовое положение и доброе имя ему уже точно не удастся.
Пол Коффи стал полным банкротом.
Все магазины торгового центра закрывались в 21.00, и в 21.15 Лилли Рид закрыла кассу, включила сигнализацию и заперла обе двери дамского бутика, где работала помощницей менеджера. Она покинула торговый центр через служебный выход и быстро направилась к «фольксвагену-жуку», находившемуся на служебной стоянке. Она торопилась — в спортивном баре в полумиле отсюда ее ждал парень, с которым она встречалась. Открывая дверцу машины, она услышала позади какой-то звук и чьи-то шаги.
— Привет, Лилли, — послышался незнакомый мужской голос.
Девушка сразу заподозрила неладное. Она обернулась и, увидев черный пистолет и лицо, которое навсегда врезалось ей в память, попыталась закричать. Мужчина с удивительной ловкостью зажал ей ладонью рот и скомандовал:
— В машину!
Запихнув ее в салон, он сел за руль и, ударив ее наотмашь по лицу, приставил дуло к левому уху.
— Ни звука! — прошипел он. — И пригни голову!
Обезумев от ужаса, Лилли подчинилась. Он завел двигатель.
Энрико Мунье уже полчаса ждал в машине жену, которая заканчивала смену в семейном ресторанчике торгового центра, и его глаза то и дело слипались. Машина стояла между двумя другими в целом ряду пустых автомобилей, дожидавшихся своих хозяев. Энрико уже начинал дремать и сполз на сиденье пониже, чтобы устроиться удобнее, когда вдруг увидел нападение. Неожиданно появившийся на стоянке мужчина достал пистолет, но не размахивал им, а вел себя так, будто действовал по хорошо отработанному плану. Запихнув парализованную страхом девушку в машину, он сел за руль. Увидев, как «фольксваген» рванулся вперед, Энрико, не раздумывая, завел двигатель своего грузового пикапа, подал назад и, развернувшись, пустился в погоню. Он догнал его в конце ряда и, осознавая всю серьезность ситуации, пошел на таран. Ему удалось не врезаться в дверцу со стороны, где находилась девушка, и он ударился о правое переднее колесо. Только сейчас Энрико вспомнил, что оставил пистолет дома. Тогда он вытащил из-под сиденья бейсбольную биту, которую на всякий случай всегда возил с собой, и ловко прыгнул на крышу «фольксвагена». Когда из машины показался похититель, Энрико нанес ему удар битой по блестевшему в темноте лысому черепу. Потом он рассказывал друзьям, что удар был таким, словно он стукнул по дыне.