Едва волоча ноги от страха и неизвестности, герой наш переступил порог родного жилища. Мистер и миссис Скофилд велели ему немедленно отправляться спать.
Пенрод ворочался в темной спальне и продолжал думать. Что они хотят надеть на него? Каким образом «надеть»? И как, наконец, выглядит таинственное «Это»? В конце концов, сон все же сморил мальчика. Он проснулся от голосов, доносившихся с лестницы. Родители громко беседовали.
– Нет, нет, – говорил отец, – сегодня мы, пожалуй, не станем это надевать на него. Пусть спит спокойно. И завтра тоже нет смысла. Не надо портить ему воскресенья. Наденешь в понедельник утром. Прямо перед тем, как он уйдет на занятия.
– Хорошо, – согласилась мать.
Голоса стихли. Родители удалились в библиотеку. Промучившись еще какое-то время, Пенрод снова уснул. Все же слова родителей принесли какое-то облегчение. Теперь он, по крайней мере, знал, что в выходной день «это» на него не наденут. Но все равно воскресенье не принесло радости нашему герою. Весь день он бродил словно подсудимый, которому завтра предстоит выслушать приговор. Порой неизвестность начинала мучить Пенрода до такой степени, что он готов был пойти к родителям и выяснить, что они собираются проделать с ним завтра утром? Но каждый раз истина представлялась ему столь жуткой и неприглядной, что он предпочитал оставаться в неведении.
И вот, наконец, наступил роковой понедельник. Пенрод заранее разработал несложный план. Сразу после завтрака он выпрыгнет из окна в сад и, изображая приступ бурного смеха, побежит прямиком в школу.
Однако за завтраком Пенрод чувствовал себя столь скованно, что все откладывал и откладывал побег. Наконец, Маргарет и мистер Скофилд ушли. Пенрод остался один на один с матерью. Теперь план, который в теории казался таким простым, осуществить уже не было никакой возможности. Пенрод промедлил, и теперь изо всех сил проклинал себя за нерешительность.
Тут Делла и внесла в столовую «это». «Оно» представляло собою небольшой мешочек с тесемкой. Пенрод пока не понимал лишь одного: какое отношение мешочек может иметь к его скромной персоне? Да и откуда было несчастному знать, что в городе, отстоящем на сорок миль от их собственного, вспыхнула эпидемия сразу нескольких детских болезней. Мистер Скофилд по этому поводу очень встревожился. Вспомнив, сколь часто сам болел в детстве, глава семейства Скофилдов решил уберечь от эпидемии любимого сына. На беду Пенрода, мистер Скофилд во всем отличался консервативностью. В области медицины он тоже придерживался «здоровых традиций». Вот почему, едва прослышав об эпидемии, мистер Скофилд вспомнил асафетиду