Толком ничего увидеть и не получилось. Вспоротая, будто консервным ножом, железная входная дверь, перевернутая тумбочка, сованная вешалка. Заляпанная кровью домашняя тапочка, сиротливо лежащая посреди коридора. И непереносимый, ужасающий смрад, от которого сам собой выворачивался наизнанку желудок и резало глаза…
Из парадной, хлопнув дверью, вышел мрачный Родионов в темных очках. С рюкзачком он уже не расставался. На секунду Соловьеву показалось, что с лицом, вернее, с носом Ильи Валентиновича что-то пугающе не так – ему почудилось (а почудилось ли?), словно бы ноздрей в этом носу нет совсем. Но тут капитан поднес к лицу руку, снимая очки, и видение разом прекратилось. Всё вместе напоминало ловкий трюк фокусника.
- Это у вас вместо респиратора? – спросил догадливый Алексей Андреевич.
- Что-то вроде, - дернул углом рта капитан. – Восемь их там. Это все?
- Что? – не понял Соловьев.
- Восемь трупов. Это все жильцы?
- Восемь… - глухо повторил Алексей Андреевич. – Много, ч-черт… Дети тоже там есть?
- Да, - кратко уронил Родионов.
Соловьев затейливо выматерился, но память всё же напряг.
- Даже что-то много. Так и так вспоминаю – семеро еще получается, кроме меня.
- Александру Егоровну посчитали?
- Ах да, совсем забыл. И она…тоже?
- Ваша квартирная хозяйка, судя по всему, встретила Нидхёгга первой, - бесстрастно объяснил капитан. – Что-то у них не заладилось, и он принялся всё крушить и убивать всех подряд.
- О покойниках, конечно, «хорошо либо ничего», - пожал плечами Соловьев. - Но характер у Александры Егоровны был склочный до ужаса, она кого хочешь могла довести до состояния «крушить и убивать».
Родионов не ответил, и они некоторое время молчали, глядя на машины полиции и «Скорой», сгрудившиеся у подъезда.
- Что будем делать, Илья Валентинович? – спросил наконец бывший охранник. – Это уже переходит все рамки, по-моему. Пусть ваш «Атлант» вмешается.
- «Атлант» не вмешается, - покачал головой капитан. – Я же говорил, это весьма своеобразная организация. Чтобы они вмешались, люди должны гибнуть тысячами. А если шериф не может справиться с одинокой проекцией в городе, значит, он плохой шериф, и горе этому городу. Нидхёгга я должен поймать своими силами.
- И как вы собираетесь это сделать? – спросил Алексей Андреевич.
- Пойдемте присядем, - вздохнул капитан.
На скамеечке неподалеку Родионов снял рюкзачок с плеча, поставил на колени и вжикнул молнией. Соловьев подавил совершенно детский порыв заглянуть через его руки внутрь. Дождался, пока капитан, не торпясь, вытащит наружу какой-то здоровенный круглый камень. Вернее, не круглый. Это форма называется «вытянутый эллипс», попросту говоря – яйцеобразная…