С великими трудностями миновали широкую полноводную реку Даикс, за которой начинались земли аланских племен. В месте переправы пересеклись два потока – людей и рыб. Неисчислимые косяки белуги, осетра, севрюги стремились на север, чтобы, отметав икру, подарить потомству да и самой природе новую жизнь, а воины Евнона двигались на восток, чтобы отнять ее у себе подобных. Видимо, за то и взяла река с людей дань. Поглотила нескольких из них мутная, с желтизной от гонимого песка-ила вода и унесла бездыханные тела быстрым весенним течением к своенравному Гирканскому морю. Но на этом беды не закончились. Стоило войску отойти от реки, как небо нахмурилось, налетел ветер. Немалой силы, порывистый и холодный, он затруднял движение, сбивал с ног, бросал в лицо мелкую колючую крупу. Вскоре ветер утих, прекратилась и крупа, но на горизонте появилась серо-желтая туча, она стремительно приближалась.
Буря накрыла войско. Люди оказались в песчаном тумане. С трудом различалось то, что творится на расстоянии вытянутой руки. Стихия оказалась сильнее, ей невозможно было противопоставить боевые навыки. Стрела, меч, копье перед ней бессильны. Евнон остановил войско. Аланы и верхние аорсы предупреждали о злых весенних ветрах, приносящих непогоду и смерть одиноким путникам. Они прилетали каждый год почти в одно и то же время. Евнон об этом знал, в земли нижних аорсов доходили отголоски здешних бурь, но он рассчитывал успеть завершить свои дела до наступления ветров. Ветры поторопились, они вынудили войско оставаться на месте несколько дней, пить мутную воду, есть лепешки, сыр, мясо, хрустя песком на зубах и слушать тоскливый вой, коему вторили волки, бродившие вокруг стана. Некоторые из воинов начали роптать, ссылаясь на то, что река, унесшая жизни их товарищей, и буря – есть знаки свыше, предвещающие плохой исход похода. Но таких было мало, да и тех заставили замолчать товарищи по оружию.
На пятый день ветер обессилел, небо прояснилось, войско двинулось дальше.
* * *
Гладкоголовые знали о приближении войска аорсов. Разведчики несколько раз замечали малочисленные отряды их всадников. Евнон держал воинов в постоянной готовности. Но пока Шаруд – предводитель гладкоголовых не решался принять бой, видимо, копил силы. Одну из остановок сделали в урочище. В котловине, окруженной невысокими буграми, сохранилось крохотное озерцо. В лучах закатного солнца вода в нем казалась кроваво-красной. Это было место последней стоянки аланского племени Бахтава и его гибели. Об этом напоминали обугленные остовы шатров и повозок. Воины в полном молчании наблюдали, как Евнон, Умабий и Горд направили своих коней вниз. Умабий первым слез с коня и подошел к месту, где когда-то стояла повозка Бахтава. Останков людей поблизости он не увидел. Наверное, кто-то из племени выжил, вернулся и предал их земле. Умабий опустился на колени, зачерпнул золу и размазал ее по лицу. Слезы, смешиваясь с золой, грязновато-черными ручейками медленно покатились по его щекам. Ладонь Евнона легла на плечо сына.