– Ну что козлики, потанцуем! – ухмыльнулся я, ощущая прилив адреналина.
Страха смерти не было. Один лишь азарт и желание поскорее закончить бой. Активировав на одежде функцию хамелеона, незамеченным подобрался к увлеченным перестрелкой из духовых ружей дикарям и спрыгнул им прямо на спины. Двух зурбов не мудрствуя лукаво, я попросту столкнул с дерева, а третьего несколько раз ударив лбом о древесный выступ в форме груши, скинул им вдогонку. Подхватив из лап выпавшее духовое ружье, почти не глядя, разрядил его в грудь пятого зурба уровнем выше. Не глядя, попал я в него или нет, пополз по вертикальному стволу вверх, сжимая в зубах мокрый от крови костяной клинок. До последнего момента, оставаясь в густой тени, я подтянулся на руках. В могучем прыжке дотянулся до щиколотки дикаря и резко дернул ее вниз, легко уклонившись от выпада шести когтистых лап. Потеряв равновесие, он упал. Приземлившись на спину веткой ниже, он проворно оттолкнул меня лапами и в огромном прыжке прыгнул мне на грудь, повалив спиной в глубокую выемку в стволе дерева. С рыком, пытаясь добраться до моего горла, замотал рогатой головой, целя их остриями мне в лицо. Неожиданно завопив от боли, зурб уже через миг падал с ветки с тремя дротиками в спине и шее. Увернувшись от брошенного в меня копья, я поймал его за середину древка и тут же отправил его владельцу обратно, промахнувшись всего на несколько сантиметров – копье вместо головы зурба пронзило мясистый цветок Дао, окатив дикаря едким соком из пестика. Только сейчас заметив нового врага, что все это время безнаказанно орудовал в тылу, зурбы с воплями ярости перенесли весь свой гнев на чужака, метая в меня все, что только попадалось под руки даже орехи акадо.
Переждав град тяжелых плодов за стволом дерева, я резко сорвался с места и спустился по лиане на несколько метров вниз. Тут же спрятался пустое дупло, слыша над головой свист и последующий стук дротиков о древесину.
Наблюдавший со стороны за мной изумленный Кон опустил духовое ружье и стал спешно наводить порядок среди мечущихся в панике воинов и погонщиков. Зурбы за первые десять минут боя, получив ощутимый отпор и потеряв в стычке от десяти до пятнадцати убитыми и тяжело ранеными сородичей, отступили на верхние ярусы джунглей, что бы перегруппироваться. Своих раненых они бросили на растерзание воинов Котана, проявляя удивительное равнодушие к еще недавним товарищам по оружию. Разъяренные караванщики стали хладнокровно добивать пленных словно скотину, без изысков расстреливая стрелами, перерезая глотки короткими ножами и вспарывая животы тяжелыми зазубренными мечами. Наверное, тоже ожидало и нас, если бы мы оказались на месте падших дикарей. Закрытые с ног до головы хитиновыми панцирями и шлемами элитные воины Кона составили костяк обороны, а их оруженосцы и застрельщики развили свое собственное наступление на деморализованного врага. Я в меру своих сил и возможностей старался помогать им, но они и без моей помощи прекрасно справлялись, словно обезьяны карабкаясь вверх по веткам, дружными залпами из духовых винтовок гнали зурбов прямо под стрелы и копья, находящихся выше погонщиков-дивеев. Зажатые меж двух огней, зурбы еще какое-то время оборонялись, пока не поняли всю тщетность сопротивления. В конце битвы они были сломлены и рассеяны, часть из них честно пыталась сдаться на милость Котана в надежде на милосердие, но тот был неумолим. В качестве мести за погибших воинов и четырех сорвавшихся в нижний ад хопперов с товаром он приказал вскрыть пленным грудные клетки и достать еще трепещущие сердца, дабы принести в жертву жестокому богу воины Лесерту. Думаю, командора бы польстило подобное внимание к своей персоне.