Когда спектакль закончился, Джейн поблагодарила гостеприимных хозяев ложи за возможность насладиться представлением в условиях максимального комфорта. Она вполне отдавала себе отчет, что, сидя на балконе, не получила бы такую массу приятных впечатлений от спектакля. Пообещав на следующий день с утра приехать к Оливии, Джейн удалилась.
Она прошла к Эмили в общую гримерную, где царил шум и гам. Толком поговорить им не удалось. Актеры что-то обсуждали, вокруг толпились родственники и знакомые. Поздравив сестру и выразив восхищение ее игрой, Джейн сказала, что будет ждать ее у выхода, так как находиться в такой суете, пока сестра смоет грим и приведет себя в порядок, у нее не было ни малейшего желания. Эмили согласно кивнула.
На улице царило не меньшее оживление, но по крайней мере тут никто не курил и не кричал на ухо о своем безмерном восхищении игрой той или иной актрисы.
Несмотря на позднее время, из-за обилия неоновой рекламы на окружающих зданиях было светло, как днем. Жизнь на Таймс-сквер в этот час только начиналась. То и дело подъезжали и уезжали такси, шумные компании проходили мимо. Чтобы не мешать никому, Джейн остановилась у самого здания театра чуть поодаль от входа.
Из своего наблюдательного пункта она продолжала следить за дверьми, чтобы не пропустить выходящую Эмили, и поэтому сразу заметила появившихся в дверях Годфроя и Оливию Барроу. Она инстинктивно вжалась в стену, не желая, чтобы ее заметили, но выходящая пара была занята лишь друг другом. Роберт осторожно придерживал Оливию за талию и слегка нагибался, чтобы услышать, что она говорит. Они прошли мимо вжавшейся в стену Джейн, не заметив ее, к машине, припаркованной у дороги. Роберт открыл дверь с пассажирской стороны, дождался, когда Оливия займет место, обошел машину, сел на водительское сиденье, и автомобиль унес их прочь от театра. Сомнений быть не могло — для них приятный вечер только начинался.
Джейн заскрипела зубами от досады. Ее последняя надежда, что Оливия дождется мужа и уедет из театра с ним, растаяла как дым. Значит, ее догадки по поводу их отношений оказались верными. Джейн стало грустно и захотелось плакать от такой несправедливости. У кого-то есть дом, семья, муж, любимый человек, а у кого-то нет ничего.
Заметив выходящую Эмили, Джейн поспешила изобразить радость и приготовилась уже ловить такси, но та потихоньку отвела ее в сторонку и, стараясь не повышать голос, тихо, насколько это было возможно в уличном шуме, произнесла:
— Не жди меня. Поезжай домой. Я задержусь.
Джейн кивнула, мысленно осудив Эмили, так как подозревала, что та намеревается остаться в театре не просто так. Учитывая то, что жена Ирвина покинула театр в обществе Роберта, намерения Эмили были ясны как белый день. Ей тоже предстоит приятный вечер.