— Дорогая, что-то ты плоховато выглядишь! — со всей присущей ей прямотой сообщила Кэт.
— Кэт, ты что?! — тут же возмутилась Мелисса. — Просто Дженни много работает.
— Это я вижу! Так заработалась, что забыла про наш традиционный девичник! А традиции — это, между прочим, святое, про них порядочные люди не забывают, — приговаривала Кэт, выгружая из огромного пакета бутылку ликера, бутылку сока, вино, минеральную воду и всевозможные сладости.
Она относилась к диетам еще хуже, чем Дженна, — вела с ними идеологическую войну. Мелисса, в силу своей очень женственной конституции склонная к полноте, от этого страдала — но ее муки совести с лихвой окупались гурманскими наслаждениями.
— Ты часом не заболела? — спросила Кэт, когда пакет опустел и она смогла снова посмотреть на Дженну.
— Нет, все нормально, просто выдался тяжелый день! — убедительно запротестовала та.
Если только Кэт и Мелисса уверятся в том, что их дражайшая подруга захворала, — тут же уложат в постель, начнут хлопать крыльями, как две наседки-чемпионки, и мерить ей температуру каждые четверть часа.
— Дженна, ты слишком много работаешь, — вздохнула Мелисса и взялась накрывать на стол.
— Она не похожа на усталого человека, — авторитетно заявила Кэт. — Она похожа на несчастного человека. Чувствуешь разницу, Лисси?
Мелисса посмотрела сначала на Дженну, потом на Кэт:
— Ну, граница неопределенна и очень тонка…
Ей стоило бы сделать дипломатическую карьеру. Бывают же такие славные люди, как Лисси…
— Нет. По-моему, она плакала, — не сдавалась Кэт.
— Мне не нравится, когда обо мне в моем присутствии и к тому же в моем доме говорят в третьем лице, — сказала якобы в воздух Дженна.
— А мне не нравится, когда моя подруга в таком состоянии, — парировала Кэт. — И при этом молчит как рыба и не желает поделиться со мной, облегчить душу…
— Не люблю я манипуляций, Кэт. И я тебе об этом уже говорила, и не один десяток раз.
— А я не манипулирую. Я сообщаю, — обиделась Кэт.
— Ах, теперь это так называется?
— Дженни, хватит играть в слова! — вспылила Кэт. — Рассказывай уже, что с тобой стряслось. А то у меня от переживаний разболится сердце.
Наверное, постороннему наблюдателю и в голову бы не пришло, что у такой энергичной и здоровой с виду особы, как Кэт, может вдруг, почти ни с того ни с сего разболеться сердце. Дженна и Мелисса обменялись быстрыми выразительными взглядами и взорвались смехом. «Больное сердце» Кэт фигурировало в разговорах с самого детства и служило отличным способом разрядить обстановку. У детей, по сути, есть только одна игра, в которую они играют долго-долго, только в разных формах, — это подражание взрослым. И Кэт, которую воспитывала экзальтированная тетушка, потому что маму и папу лишили родительских прав, при всяком удобном случае восклицала: «Нет, не смей, не делай этого, а то у меня разболится сердце!» Это у Кэт была любимая фраза из обихода миссис Ангстрем — а может, она просто слышала ее чаще, чем другие. Причем реплика оказывала чудодейственный эффект на мальчишек, которые загоняли на дерево кота, на девчонок, которые бывают очень остры на язык, и даже на соседок, жаждущих отмщения за потоптанные газоны и разоренные клумбы.