Земля Англии покачнулась под ногами Тамеичи, и только самурайское воспитание не позволило ему наделать глупостей. Он пытался объясниться с Дженни, но та его избегала – откуда ему было знать, что девушка после крупного разговора со своим отцом не осмелилась идти против его воли. В Британии середины двадцатых годов прошлого века до торжества идей феминизма было ещё очень далеко…
…Так умерла первая любовь молодого самурая, а вскоре его гордость получила ещё одну тяжёлую рану – её нанёс разговор между двумя профессорами, случайно услышанный Миязакой.
Увлечённый работой, он допоздна задержался в лаборатории и очень удивился, поняв, что он не один: в комнате, где имели обыкновение сидеть преподаватели, подводя итоги дня за стаканом горячего грога, звучали негромкие голоса. Говорили двое; они говорили тихо, но Тамеичи обладал тонким слухом и смог разобрать каждое слово. Он знал, что подслушивать нехорошо (если, конечно, ты не шпион в стане врага), но когда понял, что речь идёт о нём, то затаил дыхание.
– Говорю вам, Эддингтон, этот парень – фанатик. Он может работать сутками, тогда как все другие студенты не пренебрегают утехами молодости: они играют в футбол и лаун-теннис, катаются на лодках по реке, флиртуют. А этот японец…
– Согласен с вами, Стрэттон. Он впитывает знания как губка: похоже, его ничего больше не интересует. Вот тебе и азиат…
– Да, Артур, вот тебе и азиат. Загадочная страна эта Япония… Я дорого бы дал, чтобы понять стиль мышления этого нашего японца: то, что мы называем физическим смыслом и описываем формулами, он просто чувствует и воспринимает зримо и осязаемо. Не удивлюсь, если узнаю, что он видит атомы крошечными живыми существами, а Вселенную – разумным созданием невероятных размеров. Какой-то дикарский подход, но дающий поразительный эффект: я был свидетелем того, как наш самурай с лёгкостью решал сложнейшие задачи, над которыми годами тщетно бились лучшие наши умы. Непостижимо…
– Непостижимо, да… Скажу вам больше, Фредерик: когда он смотрит на меня своими чёрными глазищами, мне становится как-то не по себе. Мне даже кажется, что он не совсем человек, или совсем не человек. Во всяком случае, логика его мышления нестандартная, если так можно выразиться.
– Я вас понимаю, коллега, – в голосе говорившего отчётливо прозвучал смешок. – Ну конечно же он не человек! Он азиат, и этим всё сказано. Но его высоко ценит сам Резерфорд, и поэтому…
Лицо Тамеичи Миязаки вспыхнуло. Ему стоило немалых усилий, чтобы сдержаться. Пересиливая себя, он встал из-за стола, за которым работал, на цыпочках пересёк пустой и тёмный лабораторный зал и бесшумно затворил за собой дверь.