- Тая…
Я с трудом ее смог услышать. Сгребя в кучу побольше хвои, скинул с себя плащ-палатку и постелил ее на импровизированную подушку. Из скатки на спине достал и развернул спальник, и, не смотря на слабое сопротивление девочки, умудрился почти в прямом смысле засунуть ее в него, и, застегнув пуговицы. В таком закутанном виде, когда на улицу выглядывает только чумазое личико, Тая напоминала большую куклу. Ненашев, без команды, сделал тоже самое и с кряхтеньем и стоном достав из своего РД коробочку с сухим спиртом, маялся, пытаясь его поджечь. Через пять минут мучений и стонов, посадив укутанную девочку себе на колени, я ее уже поил горячим чаем с добавкой хорошей дозы витаминов. Еще через двадцать минут, отогревшийся ребенок, уже спал, закутавшись в мой спальный мешок, а мы с Ненашевым сидели рядом, посматривая на эту идиллию, и тихо переговаривались.
- Блин, Паша. Сколько воюю, сколько такого видел в нашем времени, но все равно не могу привыкнуть. Дети…
Ненашев, чуть помолчав, спросил.
- У тебя у самого есть?
- Сын. На базе с матерью, ждут эвакуации в это время.
- Понятно… Что будем дальше делать?
- Ребенка не брошу.
- Ты за кого меня держишь? Только к утру у нее поднимется температура, и тащить ее с собой мы не можем, сами не в том состоянии.
- Предложение?
- Сереж, ты более ни менее подвижный, иди вперед. Хотя бы на разведку, а так, если повезет, найди помощь.
- А ты, с девочкой?
- Организую лежку. Сухой спирт еще есть. Пару дней продержимся, а за это время и ты вернешься.
И я, и он хотели верить, в то, что говорили, хотя бы потому, что у нас не было выбора.
- Хорошо.
Час мы потратили на подготовку лежки, отойдя чуть в строну, найдя более интересное место, где я с помощью разборной лопатки расчистил капитану сектора обстрела и поставил несколько растяжек. Набив оставшимися патронами пустые магазины к автомату, и надев прибор ночного, не прощаясь, пошел в сторону сожженной деревни, сверяя направление с показаниями компаса. Зачем пошел именно туда, пока не знаю, наверно для того, чтобы полностью убедиться в своем предположении, что там немцы.
Снова вокруг меня ночной лес, как несколько месяцев назад, когда только попал в это время, снова в руках ПП-2000 с глушителем и на голове прибор ночного видения и впереди темнота и неизвестность. Тогда все воспринималось с надеждой и с какой-то восторженностью, теперь, кривясь от боли и хромая, я продвигался вперед, стараясь осторожно ступать по пожухлой мокрой хвое, покрывающей все пространство между деревьями и с настороженностью прислушиваться к любым звукам. Все явственнее чувствовался запах гари, и от этого всего на душе становилось еще гаже - такое я видел и чувствовал в Белоруссии, когда молодчики из "Райха" жгли деревню. Поэтому когда дошкандыбал до границы леса и увидел остатки деревни, где еще дымили развалины домов, совершенно не удивился и, примостившись за деревом, стал тщательно оглядывать окрестности.