Где-то вдалеке, чуть больше километра возле отдельно стоящего большого деревянного строения, мелькали огоньки - очень похоже на использование ручных фонариков. Достав бинокль, с интересом стал рассматривать штук десять машин, пару бронетранспортеров с характерными очертаниями и этого было вполне достаточно, чтоб понять, что тут на отдых остановилась какая-то немецкая часть. Чуть в стороне, ближе к кромке леса обнаружилась позиция зенитной батареи малокалиберных автоматов и, судя по положению орудий, они готовы были не только отражать нападение с воздуха, но и прекрасно работать по наземным целям. Налюбовавшись на далекие фигурки часовых, я вздохнул и связался с Ненашевым, который вроде как должен быть на связи.
- Дрозд, на связь.
Пауза, Ненашев не отвечал, хотя вроде как расстояние еще подходит для устойчивой шифрованной связи.
- Дрозд, на связь!
Прошло еще немного времени, и в наушнике пиликнул звук вызова.
- На связи, Феникс.
- Как и предполагали, деревня сожжена. На удалении километра, чуть в стороне до батальона противника на ночевку остановились.
- Надеюсь, ты не пойдешь на них в атаку?
- Не смешно. Там еще и зенитчики обосновались. Что там ребенок?
- Отогрелась. Спит, но во все кричит от страха и скулит как маленький щенок. Видно много перенесла…
- Понятно. Присматривай за ней, я иду по маршруту. Часа через два радиоконтакт будет невозможен. После этого включаешься каждые полчаса на прием. Буду возвращаться, извещу.
- Вас понял, Феникс.
Через пару секунд добавил.
- Удачи, Сергей. Ни пуха…
- К черту…
Вот так вот поговорили. Я снялся со свое лежки, и двинулся снова через лес в направлении искомого аэродрома, до которого было не менее двадцати километров.
Через полчаса ходьбы боль в ноге отошла на второй план и ощущалась как нечто само собой разумеющееся и уже не воспринималась как непреодолимый фактор мешающий движению: побитый жизнью, но приученный войной к длительным походам организм вышел на рабочий режим.
Подойдя к кромке леса, вышел к проселочной дороге, отмеченной на карте и снова минут десять прятался среди деревьев, присматриваясь и прислушиваясь, старясь выявить хоть какое-то присутствие человека. Проехала одинокая машина, тускло освещая разбитую дорогу фарами, прикрытыми светомаскирующими накладками. Для приличия подождав еще двадцать минут, но все было тихо. Где-то в стороне переправы, откуда мы пришли, грохотала канонада и небо изредка окрашивалось зарницами. Я поежился, примерно представив, какая плотность огня может давать такой грохот и, стараясь не думать об тысячах раненных и беженцах, оставшихся возле реки, двинулся через поле к темнеющей вдалеке полоске леса.