— Что за дрянь? — открыв дверь своей каюты, ужаснулся Харченко.
Пират, вскочив вслед за ним в каюту, ощерился и в боевом азарте кинулся на ближайшую крысу.
Крысы с противным писком метались по коридорам и кубрикам. Проснувшиеся матросы уже объявили войну непрошеным гостям. Их били ботинками, топтали ногами…
Когда мы вернулись в кают-компанию, нам пришлось выручать Пирата. Он изнемогал в неравной борьбе. Не приди мы вовремя, они загрызли бы его. Весь изодранный, окровавленный, он лежал на палубном коврике, зализывая раны.
На другое утро командир объявил премию за полное истребление крыс. Матросы вооружились тяжелыми ломами, обулись в высокие сапоги и стали освобождать отсек за отсеком. Поганые твари словно поняли, что им готовится. Стоило наглухо задраить отсек, как обезумевшие крысы кидались на моряков, стараясь укусить их в лицо, в грудь, в ноги. Побитых крыс таскали ведрами и вываливали за борт.
Кушлак опасался самого страшного: вдруг среди крыс, покусавших людей, окажутся бешеные? В городе не было вакцины.
Шли дни. Фельдшер да и мы все с тревогой высчитывали дни инкубационного периода. Наконец все облегченно вздохнули. Люди здоровы, да и Пират разгуливает по кораблю как ни в чем ни бывало.
Павлин посмеивается:
— Я же вам говорил, что мы ходим под счастливой звездой!
К сожалению, наше счастье, кажется, нам изменило.
У нас разобраны машины, мы неподвижны, а рядом грузятся транспорты, уходящие в Севастополь, стоят подводные лодки… Нам пришлось пережить несколько тяжелых налетов.
Мы потеряли верного спутника Володи Гуцайта по корректировочному посту Мудряка и наводчика кормового полуавтомата Усенко. Первые убитые на корабле…
Командир монитора, едва сдерживая слезы, сказал над телами товарищей:
— Клянемся за вас отомстить, боевые друзья! Где бы мы ни были — в Новороссийске ли, в море ли, на Дону, — мы будем истреблять ненавистных захватчиков, пока бьются наши сердца и руки способны держать оружие… Прощайте. Мы вас никогда не забудем…
…Смерть уживается рядом с любовью.
Недавно похоронили товарищей. Через несколько дней отдавали швартовы. На пирсе стояли девушки с букетами сирени.
— Пиши! — раздавались звонкие голоса.
— Не забывай!
— Не забуду!
— Не забуду!
— Увидимся!
На баке с веткой сирени в руке стоит Овидько. Он прощается с хорошенькой девушкой, стараясь скрыть волнение от товарищей. Смущается, но все же кричит:
— Катюша! Не забывай!
…Весна… Окраины города все в зелени. Сады — в цвету…
Выходим из гавани. Море, зеленое Черное море… Спускается вечер…
Ильинов принимает радиосводку:
«На Керченском полуострове наши войска ведут упорные бои с перешедшими в наступление немецко-фашистскими войсками. На других участках фронтов ничего существенного не произошло…»