Погрузка боезапаса — одна из ответственнейших задач для всего экипажа. Выполняется она по тревоге. Здесь все должны быть начеку. Прошел час. Погреба загружены до отказа. Осталось еще несколько сот снарядов. Кроме погребов, снаряды не разрешается брать никуда. Это — закон. Но мы понимали, что больше снарядов ждать неоткуда. Заполнили ими жилые кубрики. Снаряды и патроны «упаковывали» в пробковые матрацы, собранные со всего корабля. Я утешал себя, что боезапас положен в кубрики ненадолго, его хватит всего на пару горячих дней боя.
Матросы утомились, а до рассвета осталось всего лишь три часа. За это время нужно успеть перейти на огневую позицию и замаскировать корабль. Спускаясь вниз по течению, мы были уверены, что противник не заметил передвижения корабля. Но теперь как быть? Идти против течения собственным ходом? А шум дизелей? Решили вспомогательные дизели не включать, осветив машинное отделение аккумуляторными батареями.
Затемненный корабль медленно продвигался к прежнему месту стоянки. Эта огневая позиция очень выгодна: с нее корабль покрывал своим артогнем всю местность до самых лиманов Азовского моря и держал под обстрелом все пути к Темрюку и единственную в этом районе речную переправу.
По правому берегу реки двигалась разведгруппа корабля.
За полчаса до рассвета корабль занял огневую позицию и успел замаскироваться.
Утром опять появились самолеты противника.
Наши наблюдатели обнаружили в лимане тщательно замаскированную в камышах переправу противника на надувных лодках. Если противнику удастся ее использовать, нашей обороне будет угрожать обход фланга. Скопления подразделений противника метким огнем артиллерии «Железнякова» были разгромлены.
Радист Кукушкин доложил, что подслушал разговор:
— Ведите огонь интенсивнее.
— Заклинило орудия, стрелять не могу.
— Дайте огонь! Дайте огонь!.. Огонь крайне нужен.
Этот разговор происходил между командиром армейского соединения и канлодкой, которая поддерживала огнем наши части на дороге, ведущей к переправе. Нужно было любой ценой преградить противнику путь, а тут, как назло, на канлодке заклинило орудия.
Я посоветовался с комиссаром и приказал передать по радио командиру канлодки: «Сообщите координаты цели, по которой должны вести огонь, прикажите своему корпосту корректировать мой огонь».
Монитор открыл огонь. Первый же залп был удачен. «Железняков» выпустил около сотни снарядов. За это время орудия канлодки были введены в строй.
По показаниям захваченного нашей разведкой гитлеровца, противник организовал в лесу склад боеприпасов.