Шпион (Ньюмен) - страница 5


Может быть, кто-то из моих друзей прочтет эту книгу — мне кажется, им уже приходилось читать другие мои книги. И, может быть, они постыдятся тех подозрительных взглядов, которыми они “сверлили” меня. Я сделал свою работу, теперь я честно расскажу историю моей жизни как шпиона — успешного шпиона, добавил бы я, и обстоятельства этой работы газеты назвали бы словом “сенсационные”. Но это было скорее моей удачей, нежели заслугой. Человек, делавший скромную работу — наблюдавший за железной дорогой, подслушивавший разговоры солдат или матросов в барах, или отмечавший время прибытия и отплытия кораблей — он не знал никаких сенсаций, но хорошо послужил своей стране. Сотни людей в оккупированных Бельгии и Франции — среди них десятки женщин [6] — помогавших делу союзников, обычно в качестве “почтальонов”, то есть, передавая сведения, собранные разведчиками, выполняли опасную и неблагодарную работу. На самом деле, единственный шпион, который не заслужил ничего, кроме презрения, это шпион-наемник — нейтрал, занимающийся этим ремеслом за деньги, или еще хуже — человек, продающий свою страну. К первому я чувствую только презрение, второй не достоин и его — разве что жалости. Полковник Вальтер Николаи, руководитель немецкой разведывательной службы, часто говорил мне: — Шпионаж это занятие джентльменов. Это совершенно правильно — благородное происхождение тут не требуется, но само занятие обязательно требует необычайного патриотизма и особенной храбрости. “Марш шпионов” Редьярда Киплинга, вероятно, не самое удачное из его стихотворений, но выраженное в нем чувство вполне правдиво:


“Нет вождей, чтобы вести нас к славе,
Мы без них на врага наступаем.
Каждый свой долг выполнит сам,
Не слыша чужого шага.
Нет трубы, чтобы созвать батальоны,
Без трубы мы ряды смыкаем…
От края земли и до края земли… ”

ГЛАВА I


На самом деле моя история началась сорок пять лет назад, потому что, если бы мой отец никогда не встретил бы мою мать, то эту историю никто не смог бы поведать. Это звучит по-детски, но я имею в виду, что если бы мой отец женился бы на обычной английской девушке, то я родился бы самым обычным английским мальчиком, а не тем космополитическим “месивом”, каким я появился на свет. В то время мой отец со своим другом был в пешем походе в Шварцвальде. Нужно вспомнить, что для прошлых поколений Шварцвальд был любимым местом для пеших туристических походов. Англичане викторианской эпохи были очень консервативны в своих туристических предпочтениях на континенте, и новые маршруты были весьма редки. Мой отец и его друг слегка отклонились от обычной тропы, и пришли в маленький городок Донауешинген. Они хотели найти настоящий исток Дуная, а он официально располагался как раз в городке Донауешинген. Они нашли это место, отмеченное мраморным кольцом. Как раз в этот момент там были две немецкие девушки. У одной из них был ручной фотоаппарат — новинка и большая редкость в те годы. Они как раз решали, кому из них позировать перед камерой, а кому снимать, каждая хотела передать почетное место другой. Мой отец, немного говоривший по-немецки, предложил им свои услуги, чтобы сфотографировать их обеих вместе.