В этом месте мне стоит сказать, что мой новый друг-летчик оказался совершено прав. Гарт действительно оказался человеком с большим будущим. Не только во время войны, когда он прекрасно командовал батальоном, что создало ему великолепную репутацию. С той поры он стал знаменит. Знаменит он и сегодня. Я могу даже сказать, что он самый известный военный писатель в мире. Он больше известен, как капитан Басил Генри Лиддел Гарт, знаменитый военный корреспондент газеты ”Дейли Телеграф”. [9]
Я часто снова и снова думал об этой беседе несколько следующих месяцев. Но сильнее всего я задумался над ней уже через пару дней, потому что стоило мне приехать домой, где меня радостно встретили, как моя мать в отчаянии произнесла: — Да, а ты слышал новость? Твой кузен Адольф попал в плен и сейчас содержится в лагере для военнопленных в Холипорте, в Чешире! Это было, конечно, интересно и чуть позже, но на той же неделе, я получил разрешение навестить его. Я думал, что мне было бы полезно узнать его точку зрения. Да, и во всяком случае, я очень любил Адольфа, с которым провел много счастливых недель. Теперь, когда он в плену, он уже никак не сможет нанести нам какой-то вред, потому я не думал, что, посетив его и сделав его пребывание в плену более приятным, я делаю что-то плохое для моей страны.
Я нашел его в Холипорте, улыбающегося и в хорошем состоянии духа. Он рассказал, как угодил в плен — он и остатки его роты попали в окружение близ Юллюша — странно, но он был тогда всего в пяти милях от меня, но ни он, ни я не подозревали об этом. Свой рассказ он завершил печальной фразой: — Да, мне чертовски не повезло, и самое худшее во всем этом, что это должен был быть мой последний бой.
— Почему, что ты имеешь в виду? — спросил я.
— Меня назначили в штаб, — сказал он. — Да, меня направили на штабную работу и вполне вероятно, что мне больше никогда не пришлось бы воевать на передовой. Вот чертово невезение, согласись…
Когда я возвращался домой на поезде, я задумался. Адольф, военнопленный в Англии, получил назначение в германский Генеральный штаб. “Цель войны — ум неприятельского командира”. Так утверждал Гарт. Есть ли связь между этими двумя мыслями? ПРЕДПОЛОЖИМ, ЧТО Я, А НЕ АДОЛЬФ, ПОЛУЧУ ДОЛЖНОСТЬ В НЕМЕЦКОМ ГЕНШТАБЕ. Какие возможности тогда откроются передо мною! Я пришел в состояние настоящего возбуждения при этой мысли. Но тут ко мне вернулась моя природная осторожность. Я вспомнил, что всего несколько дней назад я был приговорен военным судом к смертной казни. Я отправился тогда в немецкий тыл в полной уверенности, что останусь неразоблаченным. Но всего лишь несколько мелких деталей поставили меня в тупик, едва не приведя к фатальному исходу. То же самое вполне может произойти снова — и в этот раз уже не будет капеллана, подвернувшегося мне в последний момент!