Фрайберг попал в мою ловушку именно так, как мне хотелось. Однажды, во время прогулки вокруг дома, он подошел ко мне, и когда я был один, попросил меня встретиться с ним позднее, когда офицеры пойдут на ужин. Я, конечно, так и сделал, и он с большой осторожностью спросил, не собираюсь ли я попытаться сбежать. Естественно, я ответил утвердительно и спросил, есть ли у него какие-то идеи. Да, очевидно, план у него уже был, совершенно новый план. Если удастся выбраться из лагеря, он собирался отправиться к удаленному участку побережья, где его подобрала бы подводная лодка. Это было для меня совершенно новым. Я не ожидал услышать что-то настолько мелодраматическое. Тут же я узнал, что эту же идею неудачно попытался исполнить всего пару недель назад другой немецкий военнопленный, содержавшийся в лагере Диффринэйлд близ Денбая. Фрайберг вначале содержался в этом лагере в Денбае и обсуждал идею с Херманном Толенсом, до того, как тот попытался осуществить ее. [10]
Фрайберг уже успел основательно подготовиться. Несколько недель назад одного тяжелобольного немецкого офицера отправили домой, обменяв его на раненого англичанина, попавшего в плен к немцам. Через него Фрайберг передал записку в германское Адмиралтейство, попросив, чтобы немецкий флот отправил подлодку к тому самому месту, где Толенсу едва не удалось сбежать — в Грейт-Ормз-Хэд близ Ландудно. Он избрал это место, будучи уверен, что английские власти не ждали бы повторения подобной попытки в том же месте. Фрайберг получил ответ, замаскированный под письмо его сестры, в котором та сообщала, что будет рожать 29 октября. Конечно, это означало, что именно в этот день, вернее, в эту ночь, подлодка прибудет в назначенное место. Больше всего Фрайберга беспокоило время — уже наступило 20 октября. Он все приготовил для побега. Он даже достал пару ножниц для перерезания колючей проволоки, которые ему прислали из Германии спрятанными в головке сыра. Но как только власти пересели его партнера в другой лагерь, они тем самым выбили почву у него из под ног, поскольку Фрайберг почти ни слова не знал по-английски, а это значило, что его разоблачат задолго до того, как он доберется до Ландудно. Потому он попросил меня присоединиться к нему, и я согласился. Он очень нервничал, опасаясь, что нас раскроют или что хотя бы какая-то часть его плана провалится, но я заверил его, что у нас все получится — я сам этого очень хотел.
Должен сказать, что мой шеф выдержал целую битву с Адмиралтейством, прежде чем убедил их принять подготовленный план нашего побега. Адмиралтейство утверждало, что очень опасно позволить немецкой подводной лодке прибыть к нашим берегам незамеченной. Они хотели воспользоваться моей информацией и потопить или захватить ее — не принимая во внимание мой план. В конце концов, пришлось вмешаться одному очень высокопоставленному политику, заставившему моряков согласиться с тем, что мой план должен пользоваться приоритетом. Кроме того, как аргументировал я, если нам удастся сбежать при помощи этого плана, то и другие немецкие офицеры, возможно, соблазнятся такой же идеей, и тогда будет нетрудно использовать их в качестве ничего неподозревающих приманок, чтобы заманивать немецкие подлодки к нашим берегам и топить их.