Чужая боль (Изюмский) - страница 61

Справа на стене висела большая картина. Он подошел к ней ближе и чуть не закричал: его «Весенний разлив»! Он уверен был, что картина давно погибла. Часто видя ее во сне, пытался восстановить по памяти, но все получалось мертвым. «Если бы „Весенний разлив“ сохранился, — не однажды говорил он себе там, — я мог бы умереть, зная, что недаром прожил».

Сердце заполнила безмерная радость: он нашел ребенка, которого считал навсегда утерянным! Глаза жадно прильнули к потолку. Нет, краски не поблекли. Все было свежо и молодо.

Покорно притаились рощи, превращенные половодьем курчавые острова, у полузатопленных хат дежурили черные баркасы, обнадеживающая радуга взметнулась над степью… И ширь, и размах, и безоглядная вольница Руси.

Иван Семенович не знал, долго ли он так стоял, сняв шляпу, словно молясь. Наверно, очень долго. Привлеченный его необыкновенно взволнованным видом, позади него остановился молодой солдат, снял пилотку. Ему давно нравилась картина, он даже приходил сюда срисовывать ее. Юноше казалось, что это их станица в половодье. Видно, старик понимает в искусстве.

— А вы знаете, папаша, историю этой картины! — спросил наконец он.

Карев вздрогнул от неожиданности, обернулся: на него глядели синие глаза. «Красноармеец, — определил Иван Семенович, — артиллерист».

— Какую историю! — глухим от волнения голосом спросил он, уже ничему не удивляясь.

— Нам комбат рассказывал, — словоохотливо сообщил юноша. — Эту картину фашисты украли… Увезли… А потом наши ее аж в Дрездене нашли и сюда возвратили… Специальные бойцы доставили…

— Возвратили, — едва слышно повторил Карев.

— Кто картину рисовал — сказать не могу, — продолжал юноша. — Но, точно знаю, плохой человек так не нарисует…

Старик не выдержал: все, что он пережил за последнюю неделю, все, что самолюбиво старался скрыть, вдруг нахлынуло с необычайной силой. Его простили… Может быть, устами этого солдата… И он, пока пальцы могут держать кисть, до последнего удара сердца будет служить вот таким… вот таким… Карев взволнованно пожал руку юноши:

— Спасибо… Это так важно… спасибо.

Постукивая палкой по плитам вестибюля, пошел к выходу.

По случайному стечению обстоятельств Симочка Болдина, окончив медицинский институт, попала в подчинение к врачу Пелагее Степановне, которая двадцать три года тому назад, тогда акушерка, принимала ее, Симочку, в родильном доме.

Коротко подстриженная, почти совсем седая, Пелагея Степановна поахала, повздыхала, посетовала на то, что время бежит так быстро, и тут же стала «передавать» своей новой помощнице часть больных.