— Ну что ж, на первый прикид игра стоит свеч. Обмозгую на досуге. Условия, что непременно работать под несчастный случай не выдвигалось?
— Нет, Михалыч. Мэтр согласен на все. Главное — чтоб тот впредь его не беспокоил.
— Это сильно упрощает. Ладно. Рассказывай, что там с Мишей.
— Там вообще умора. Миша Килин поначалу принял нас за вышибал долгов из Европейско-Азиатской Корпорации. Затряс плешивой головенкой — ну натуральный эпилептик. По ходу вообразил — за его жалкой душонкой заявились. Ведь помещение со всеми плевательницами и столиками под дуб не покроют ссуды. Должно, подумал, что недостачу мы с него натурой брать собираемся. Влепил ему парочку оплеух — враз очухался, на человека стал похож, а не на овцу недорезанную. Тут я интеллигентно пояснил ситуацию: заведение он один хрен теряет, да еще долги остаются. А если счетчик включат — вовек не рассчитаться с кредиторами. Тогда одна дорога — в петлю или племя голубых. А мы предлагаем ему приличный и даже выгодный выход из тупика. Переоформляем документацию как дочернее предприятие фирмы «Вспомни былое». Со своей стороны возлагаем на себя погашение его долгов по заработной плате персоналу и выплачиваем ссуду ЕАК, даже ему кое-что отломится. Как ты и предвидел, Мишане ничего не оставалось, как состроить хорошую мину при плохой игре. Он согласился, чайка банкротная.
— И что дальше?
— Заехали в мэрию, нотариальную контору, и результат налицо. Можно пощупать. — Kиca достал из кармана пачку гербовой бумаги. — Теперь мы владельцы нового ночного клуба и долгового обязательства Европейско-Азиатской Корпорации на тридцать тысяч долларов. Срок погашения истекает завтра.
— Неплохо срослось, морда ты беспредельная, — похвалил я, пряча бумаги и кейс в подоконник. — Как говорится в рекламе: ребята, вы хорошо поработали, поднимем в честь этого по бокалу «Амаретто». Фунт, кликни Медведя и Цыпу из зала. Напитки прихватите из подсобки.
Не прошло пяти минут, как вся компания чинно восседала за столом, радовавшим глаз многообразием напитков и закусок. Фунт в честь праздника даже скатерть постелить догадался.
На лице Кисы застыла блаженная улыбка, как у сытого кота, жмурящегося на солнце летним ласковым днем.
— Значит, расстались с Мишей по-доброму? Сколько отстегнул несчастному банкроту отступного?
— Монах, ты ж меня знаешь — я человек щедрый. Дал ему сторублевую монету на трамвай. Но он с гонором — я, говорит, подаяний не беру. — Киса расхохотался. — Ну, тут я его поддел за живое. Монету, объясняю, тебе по душевной широте жертвует «Пирамида», весьма солидные и уважаемые люди. Мишаня аж позеленел от страха, монету прямо выхватил из моей ладони. Ха-ха!