Нарядную, с оленями и снежинками, эту шапку Зине связала бабушка на Новый год. Ей стало очень обидно, надломленная психика опять не выдержала. Зина склонилась над партой, чтобы спрятать наворачивающиеся слезы.
– Сейчас заплачет!
– К бабусе побежит жаловаться.
– Папе расскажет. Вешайся, Темка! – посоветовали Коржину.
– У нее отца нет, а мать в тюрьме, за то что она его убила, – сообщил Димка.
– Да ладно тебе, Димас! Хоре свистеть.
– Кто свистит?! Я свищу?! У Соболевой мать отца убила! Моей мамке соседка Соболевых из их старого дома все рассказала. Она сама видела, как мать Зинки арестовывали – в наручниках по двору вели и в каталажку потом отправили!
– Ни фига себе! С кем мы учимся?! Постой, паровоз, не стучите колеса…
– Соболева – дочь убийцы. Убийца! Пойду-ка я отсюда подобру-поздорову, – Темка театрально сгреб с парты свои пожитки, изображая готовность пересесть.
– Убийца, убийца, – послышались шепотки.
Зина почувствовала, как ее шея и щеки окрашиваются в пурпурные цвета, внутри все похолодело, руки задрожали.
Она встала и выплыла из класса. Хотелось лететь стрелой, быстрее звука, доносившегося из-за спины шепота: «Убийца! Дочь убийцы!» – но ноги ее не слушались, они могли лишь апатично передвигаться.
– Соболева – убийца! Мелкий монстр! – хихикнул Тема.
– Заткнись ты уже, – шикнул на него посерьезневший Полтинников. Он понял, что перегнул палку.
– А чё? – обиженно чекнул Коржин.
– Ничё! – Лаконичный Димкин аргумент вкупе с жестким взглядом возымел действие – Темка больше вопросов не задавал. И вообще, все ребята прекратили шушукаться и обсуждать эту тему, словно ничего и не произошло.
Начался урок. Учительница обратила внимание на лежавшие на первой парте Зинины вещи только в самом конце занятия.
– А где Соболева? – спросила она.
– Не знаем. Была здесь и ушла.
– Заболела, наверное, – озвучили версию.
– В медпункт пошла?
– Да скорее всего, – сказал Димка.
– Тогда вы ее вещи ей передайте.
Девочки из свиты Милы Капраловой сложили в оставленную Зиной сумку ее учебник и тетрадь. Все думали, что Зина отсиживается в каком-нибудь крыле школы, этажом выше. Поплачет и придет на следующий урок. Но ни на следующий – биологию, – ни на алгебру, что стояла в расписании третьим уроком, Соболева не явилась.
Сумку ее принесли домой девочки из класса. Позвонили в дверь и передали вещи открывшей им Алевтине Наумовне. Зайти отказались.
На следующий день Зина в школу не пошла. Она, как обычно, встала в полседьмого, позавтракала, оделась, но, когда за бабушкой закрылась входная дверь, девочка сборы в школу прекратила. Она переоделась в домашнюю одежду и никуда не пошла. Вечером, когда Алевтина Наумовна вернулась с работы, Зина ни словом не обмолвилась о своем прогуле. На следующий день все повторилось, и на третий – тоже. Но бабушка о прогулах все же узнала. В четверг Алевтина Наумовна пришла с работы раньше обычного, сердитая и встревоженная.