– Как ее звали? Вашу жену?
– Вика. Виктория. Победа. Характер соответствовал. Если чего захочет, то добьется. Цель оправдывает средства, если понимаешь, о чем я.
– Понимаю.
– Вот, – он наклонился и открыл бардачок, вытащил бумажник. – Там фото. Глянь. Если интересно. И хорошо, что говоришь, а то я уже засыпаю… третьи сутки. На энергетиках. Та еще дрянь. Ты не подумай, что я полный псих. Я знаю, что делаю.
Саломея крепко в этом сомневалась, но на всякий случай кивнула.
Фото три на четыре. Темное пятно на светлом фоне. И рассмотреть не получается. Наверное, эта Виктория красива. И с характером. И вообще стоит того, чтобы из-за нее похищать человека.
– Почему вы думаете, что Далматов ее убил?
Опасный вопрос. Родион разозлится и… что? Вернет в багажник? Пристрелит? Вряд ли, он точно не сумасшедший.
– Я не думаю. Я знаю.
Быстрый взгляд. Вздох. Тон извиняющийся:
– Ты, конечно, вроде и ни при чем, но так уж получилось… терпи.
Терпит. Что ей еще остается?
– В общем, я ей говорил… предупреждал… но характер, – Родион забрал бумажник и затолкал в карман. – Если решила, то… Озеро Черное, не слышала?
– В России много Черных озер. И еще Чертовых.
– Ага… особенное. Увидишь сама. Оно и вправду черное. Не вода – деготь. Ну со стороны кажется. А зачерпнешь – и вроде как вода обыкновенная. Не понятно. Я слышал, что такое бывает. В Якутии вот… собирался поехать. Вместе собирались. С Викушей. Готовились. А тут Далматов. И Черное озеро. Хотя нет, вру… все началось с Таськи. Анастасия. Викушина сестра.
Глава 4
О родственниках и кладах
Анастасию Родион не любил. И не то чтобы для этой нелюбви имелись объективные причины, скорее уж сложилось так, что сам вид этой женщины – назвать Анастасию девушкой язык не поворачивался – вызывал у него глухое раздражение.
Рыхлая, дебелая, она сидела на диетах, сменяя одну на другую, но набирая вес и страдая по этому поводу. Она красилась в блондинку, забывая вовремя подкрашивать корни, и те проглядывали черными проплешинами сквозь мертвые желтоватые волосы. Она носила короткие юбки и обтягивающие кофты, которые лишь подчеркивали несуразность фигуры.
И еще Таська завидовала Вике.
Эта зависть проскальзывала во взгляде, в случайных фразах, очаровательно-двусмысленных, и совершенно недвусмысленной неприязни к Родиону.
– Он – мужлан, – Таська говорила, не стесняясь быть подслушанной. Более того, Родион был уверен, что Таська желала, чтобы он услышал.
И оскорбился. Потребовал бы от Викуши порвать с сестрой… была бы ссора.
Слезы.
Расставание. И сладость чужой неудачи.
– Стервятница, – как-то сказал Родион, и Викуша не стала отрицать, ответила лишь: