– Неглупая мысль, – усмехнулся Бонапарт. – Если Павел и впрямь увлечен рыцарскими бреднями, он схватится за Мальту, как голодный за ломоть хлеба. И тогда уже ему придется отдуваться и гасить пожар аристократического гнева.
– Точно-точно. И ежели России в этом помочь, то европейским монархам уже придется возмущаться между молотом и наковальней.
– Хорошая идея! Молодец, Рейнар. – Серые глаза корсиканца просияли, и тут же лицо его скривило, точно от зубной боли. – Вот только Директория… Эти выскочки не видят дальше куска в свой тарелке. Отдать даже то, что им никогда не принадлежало, для них хуже казней египетских. Тут важно, чью сторону займет Талейран. Во всем, что касается внешней политики, а во многом и внутренней, он куда больше, чем правительство, и куда больше, чем Директория. Знаешь, иногда мне кажется, что он сочиняет партитуру для европейских дворов и те, сами того не ведая, танцуют под его музыку. А чего хочет он сам, под любезной маской не прочесть.
– Вернемся, разберемся, – улыбнулся Лис.
– Если вернемся, мой друг, если вернемся. У меня из головы не идет пророчество и это проклятое дерево. И дернул же меня нечистый раскопать корни!
– Можно подумать, что, ежели б чистый дернул, там бы сундук с золотом лежал. А так – адмирал в пучине, дерево в камине – все путем!
– Кто знает… – Генерал вновь бросил задумчивый взор на идущие за бортом корабли. – В любом случае не стоит лишний раз искушать удачу. Эта ветреница изменяет аже любимцам. Знаешь, Рейнар, почему-то вспомнилось: несколько лет тому назад, когда я только окончил парижскую военную школу, меня должны были направить в экспедицию Лаперуза артиллерийским офицером. Писарь, составлявший в министерстве списки команд, на какое-то мгновение отвлекся и забыл указать мою фамилию. Воистину нелепая случайность. Я б, наверное, кусал локти от досады, если б экспедиция увенчалась успехом. Но она пропала без вести. Вот так-то, друг мой. – Он поднес к глазу подзорную трубу и внимательно оглядел безмятежно спокойный горизонт. – Удача порой рядится в очень странные одежды. – Наполеон помолчал, а потом спросил, вновь поворачиваясь к лейтенанту гидов: – А знаешь ли, что говорил казненный якобинцами король Людовик XVI, всходя на эшафот?
– Откуда же мне знать, меня там не было. – Лис развел руками. – Надо думать, не благословлял своих убийц.
– Нет, не благословлял. Он спросил у палача: «А что, дружок, не знаешь ли ты, нет ли каких вестей об экспедиции Лаперуза?» Вот так-то, Рейнар. Говоря между нами, Людовик был плохой король – слабый, почти никчемный. Он совершил непростительную ошибку – дал черни почувствовать его слабость и неминуемо поплатился за это. Но главное, за это поплатилась вся страна, которую он как раз и пытался спасти от ужаса гражданской войны и кровавой бойни.