– Что?
– Ну, как бы это поточнее выразиться? Вступлю с мозгами адмирала в интимные дипломатические отношения.
Бонапарт изумленно поглядел на занятного офицера. Генерал хорошо разбирался в людях. Этот был чертовски отважен. Он словно глумился над опасностью, лез, как говорили на Востоке, подергать тигра за усы. Что не мешало ему иметь столь условные представления о воинской дисциплине, что во всех известных армиях былых и нынешних времен такого не стали бы держать ни минуты. Но этот балагур был неправдоподобно удачлив. Как любой корсиканец, Бонапарт высоко ценил это качество в людях.
– У тебя есть план?
– Ну, шо касается плана, то у моего доброго друга и вашего родича…
Бонапарт нахмурился.
– Ну да, ну да, у вашего… э-э-э… а впрочем, неважно, составлять планы выходит куда лучше. Я так, сплаваю на тему выразить адмиралу восхищение от имени и по поручению всего молдавского народа в моем лице. Кстати, пока нас толком не разглядели, я бы рекомендовал сменить французский флаг на…
– Что?! – возмутился капитан. – Спустить свой флаг перед врагом? Точно какой-то пират, укрываться под чужим?..
– Минуточку, а кто тут сказал «чужим»? Моим собственным! Мне тут друг Марик Александрийский презентовал замечательный плащ из расшитой парчи.
– Ты что же, предлагаешь поднять вместо флага плащ?
– А шо, у нас в Молдавии так принято. Насколько я знаю, у англичан нет проблем с молдавским флотом. А во французском морском уставе не записано, что военный корабль не имеет права ходить под чужим плащом. Тем более – первый и единственный корабль нашей маленькой, но великой молдавской державы.
– Хорошо, – усмехнувшись, кивнул Бонапарт. – Делайте, как он говорит.
– О, замечательно! Итак, где там мои шмотки? Не будем тупо ждать досмотровую команду, Осман Сулейман Бендер-бей сам нанесет визит славнейшему из славных, знаменитому флотоводцу, адмиралу Нельсону. Благо с английским у меня не хуже, чем с турецким. Капитан, скомандуйте шлюпку на воду.
* * *
Комната для переговоров была мне уже знакома, однако на этот раз Жан де Батц вовсе не производил впечатления человека, склонного к метафизическим рассуждениям, воспоминаниям и вообще какой бы то ни было дипломатии. Шпага на поясе и пистолеты в руках свидетельствовали о готовности принять бой.
– Это ваших рук дело? – прошипел он, едва увидев меня и прячущуюся за спиной Камиллу. – Я сделал громадную ошибку, подпустив вас так близко. Но, можете не сомневаться, что бы вы ни замышляли, лично для вас игра уже кончена. Вы умрете здесь…
– И сейчас, – завершил я.
– Что?
– Я говорю, умру здесь и сейчас. Угроза нелепая и, главное, абсолютно лишняя.