Майлс протянул руку, чтобы взять его, но вместо этого его пальцы погрузились в ее волосы.
Черт возьми, что с ним происходит?! Позапрошлой ночью он вылизывал ее… как спаниель, а эту ночь начал с того, что таскал ее из коридора в комнату и обратно.
А теперь вот вцепился в ее волосы.
Ну пожалуй, не вцепился, но он действительно запустил руку в ее волосы, наслаждаясь их густотой и шелковистостью и проклиная собственную слабость.
Майлс медленно поднял руку, пропуская между пальцами ее тяжелые пряди, переливавшиеся огненно-красными, медными и коричневыми, как мех норки, оттенками.
Синтия же не двигалась, захваченная врасплох. Сюртук выскользнул из ее пальцев и упал на ковер. Ее взгляд затуманился, веки отяжелели.
Майлс скользнул рукой ей на затылок и слегка потянул за волосы, заставив ее запрокинуть голову.
И нежно прошелся губами по ее губам.
Она судорожно выдохнула. От облегчения или смирения? Или того и другого?
Ее глаза медленно закрылись, а на шее трепетала жилка, вторя частым ударам сердца.
Майлс коснулся языком уголка ее рта, на удивление чувствительного местечка, чтобы напомнить ей, что ему многое известно о женщинах, а значит, о ней тоже. Затем он прильнул губами к ее губам, упиваясь возбуждающим вкусом, как экзотическим фруктом — сладким, сочным и дурманящим.
Он закончил поцелуй так же медленно, как начал, но не отстранился — не в силах оторваться от нее.
— Чего вы хотите? — прошептал он у самых ее губ.
Вопрос его прозвучал мягче, чем он ожидал. Впрочем, Майлс больше не злился и не испытывал замешательства; он искренне хотел знать, что у нее на уме. И если бы она сказала, что ей нужно и почему она здесь, то, возможно, они поняли бы, чего на самом деле хотели друг от друга. И в этом случае они смогли бы покончить… со всем этим.
Веки Синтии затрепетали словно под тяжестью ресниц. Затем глаза ее открылись, и она устремила на него загадочный и в то же время беспомощный взгляд, как будто хотела заговорить… но не могла.
— Не думаю, что вам нужен я, — безжалостно продолжал Майлс, наказывая самого себя. Его ладонь скользнула вниз, по всей длине шелковистого покрывала из ее волос, и остановилась на ее пояснице.
Кончиками пальцев он ощущал тонкий муслин ее ночного одеяния. О Боже, сколько великолепных ощущений!..
Она молчала, и он вновь заговорил:
— Полагаю, я имел неосторожность показать вам, чего желает ваша натура. И вы поняли: есть кое-что, что вы упустили. Поэтому, — он понизил голос, — я покажу вам, что это такое. Но поверьте, — Майлс перешел на шепот, — я совершенно безопасен.