— Синтия… — прохрипел он. — Помоги мне, Боже… Я хочу вас… — «Хочу бросить вас на постель и овладеть вами», — добавил он мысленно.
Того же в этот момент хотела и Синтия. Однако она понимала: этот момент был бы концом всему. Всех ее надежд. Потому что невинность являлась одной из немногих вещей, которые она могла предложить тому, кто женится на ней.
Наверняка именно об этом он предупреждал ее, когда спросил: «Вы хоть понимаете, чего просите?»
Как беспечна она была, приняв за должное его выдержку. И как была глупа и эгоистична, потребовав от него подобного самоконтроля.
И все же она ни о чем не сожалела. Пока, во всяком случае. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой могущественной.
Майлс вжался в кресло, запрокинув голову. Его горло судорожно дергалось. Из полураскрытых губ вырывалось прерывистое дыхание. Бедра же его двигались, приподнимаясь навстречу ее руке все яростнее и все быстрее. Синтия слегка переместилась, не прекращая движений. И вскоре они вместе нашли нужный ритм.
— О, Синтия!.. — выдохнул он. — Да… так… хорошо…
Спустя несколько мгновений голова Майлса вдруг резко дернулась, и его тело вздыбилось под ней, словно его безжалостно хлестнули, а затем медленно обмякло.
И он снова откинулся в кресле — спокойный и усталый. Как будто демон, сидевший внутри его, был наконец изгнан.
Его глаза были закрыты, а руки расслабились, скользнув вниз.
Синтия взглянула на свою ладонь, теплую и влажную в том месте, где его семя выплеснулось в нее, и ее щеки зарделись.
Она молча наблюдала, как Майлс пытался выровнять дыхание, прижавшись затылком к спинке кресла. На его висках выступила испарина, ресницы прикрывали глаза, а волосы растрепались. Сейчас он выглядел как мальчишка, свободный от груза мыслей и всех жизненных тягот. И он вдруг показался Синтии… незнакомцем.
Она чуть не заплакала от растерянности. О, что же они с ним сотворили? Она не представляла, когда это началось и чем закончится. И конечно же, не знала, что с этим делать и как это контролировать. Однако было ясно, что это не вписывалось в ее жизнь и добром не кончится.
Значит, нужно покончить с этим здесь и сейчас.
Эти мысли испугали Синтию. Она напряглась, бросив взгляд в сторону двери. Глаза Майлса открылись, и он устремил на нее долгий взгляд, словно пытаясь проникнуть в ее мысли. Затем посмотрел на ее руки. Выражение его лица не изменилось. Но он пошевелился в кресле, вытащив из кармана брюк носовой платок.
Все так же молча он взял ее руки и деловито вытер их.
Синтия не представляла, что полагается говорить в подобных обстоятельствах, а ее обычный «арсенал» — обаяние, красота, проницательность и остроумие — казался совершенно неуместным, когда сидишь на коленях у мужчины, который только что заставил тебя стонать от несказанного наслаждения.