Проклятие! Она опять думает о людях как о насекомых.
Раздали карты, и игра в вист началась. Синтия старалась не прислушиваться к разговору на диване, но ничего не могла с собой поделать и все равно присматривалась. Глядя поверх своих карт на Джорджину, она чувствовала, что в ее душе поднимается… какое-то дьявольское чувство.
— О, мистер Редмонд… — пробубнила она себе под нос, передразнивая Джорджину. — Как интересно…
Леди Уиндермир взглянула на нее с удивлением:
— Прошу прощения, мисс Брайтли…
— Вы заметили… — Синтия осеклась. «Будь хорошей, — приказала она себе, — не играй с людьми, если не хочешь навлечь на себя неприятности. Все твое будущее поставлено на карту, и оно зависит от твоего поведения и продуманных решений».
Она беспокойно поерзала на стуле. Ведь леди Уиндермир задала вопрос, и будет невежливо, если она не ответит, не так ли? Будь что будет, решила Синтия.
— Вы заметили, что леди Джорджина довольно часто восклицает: «О, мистер Редмонд! Как интересно!»
— Неужели? — осведомился мистер Гудкайнд. Он достиг стадии, когда все, сказанное мисс Брайтли, казалось интересным. Поскольку же его шляпа пострадала от мраморного пениса, все были склонны относиться к нему более великодушно, чем обычно.
— Послушайте, если не верите, — сказала Синтия, понизив голос.
Все послушно притихли, словно в ожидании редкой птичьей трели.
В приглушенном бормотании, доносившемся с дивана — говорил в основном Майлс, — Синтия различила слово «лепидоптера», за которым последовал смешок. Видимо, Майлс сказал что-то забавное про бабочек.
Синтия взмахнула рукой — словно дирижер, подающий сигнал леди Джорджине. И та восторженно воскликнула:
— О, мистер Редмонд! Как интересно!
За столом раздались смешки, и все поспешили прижать к губам ладони.
— Вы очень наблюдательны, мисс Брайтли, — похвалил ее мистер Гудкайнд.
Лорд Милторп ощетинился, досадуя, что упустил возможность сказать что-нибудь лестное Синтии. Решив согласиться с Гудкайндом, он заявил:
— Да, мисс Брайтли, вы удивительно наблюдательны. Вайолет бросила взгляд на Синтию и исподтишка закатила глаза.
Прекрасно! Мужчины сражаются за ее внимание. Теперь Синтия снова почувствовала себя в своей стихии.
Вся компания, потеряв интерес к игре, украдкой наблюдала за Майлсом и Джорджиной поверх карт, которые они держали в руках. Голос Майлса снова приобрел лекторское звучание. Он сопровождал свои слова жестами, имитируя что-то ползающее и порхающее, и казался вполне довольным жизнью.
«Что ж, вполне в его духе», — подумала Синтия.
А леди Джорджина внимала ему как завороженная. Она подалась к нему всем телом, словно ее притягивала сила его интеллекта. Ее лицо сияло, и рот чуть приоткрылся; затем она ловила каждое его слово и с нетерпением ожидала следующего.