– Ты снова засверкала на небосклоне, Кэра, – сказал он. – Жизнь тебя балует, моя дорогая.
Она не стала объяснять ему, что на самом деле жизнь ее вовсе не балует, и только улыбнулась. А когда он заметил, что она даже немного поправилась, снова отделалась улыбкой.
– Разве я не могу себе этого позволить? – усмехнулась она.
– Можешь, – завистливо кивнул Клод. – Теперь ты можешь позволить себе все.
– Ты хочешь сказать, что я стала зарабатывать много денег?
– Кстати, как поживает тот танкист? – беспардонно поинтересовался Клод.
– Понятия не имею. Я с ним не вижусь.
Клод закашлялся и прижал к губам шелковый платок.
– Неужели? – недоверчиво пробормотал он. – А мне казалось, что ты и он…
– Между нами ничего нет, – резко сказала она.
Он снова закашлялся, а потом извинился.
– С легкими стало совсем плохо, – пожаловался он.
Кэра пристально оглядела бывшего партнера.
«Боже, – подумала она, – да он совсем больной! У него, и правда, были все основания избежать мобилизации».
– Может быть, тебе стоит показаться врачу?
– Я не могу себе этого позволить, – откликнулся он.
– Но ведь ты, кажется, зарабатываешь достаточно? – изумилась она.
Он отвел глаза.
– Я по уши в долгах, Кэра. Я привык жить на широкую ногу… Что толку показываться доктору? Он скажет, что нужно перестать работать и отправиться в санаторий. Тогда мне конец. Я просто погибну…
У Кэры по спине поползли мурашки. Несмотря на то, что она считала Клода трусом и подлецом, ее ужаснула мысль о том, что этот жизнелюбивый мужчина должен отказаться от радостей жизни, от сцены, без которой не мог жить, и отправиться в санаторий и там отхаркивать свои больные легкие…
– Может быть, я чем-то могу тебе помочь? – начала она.
Он наклонился и поцеловал ей руку.
– Я этого не заслуживаю, милая Кэра, – заявил он. – Я поступил с тобой, как последний негодяй, и ты вправе плюнуть на меня. Пусть я погибну…
Потрясенная, она не знала, что сказать.
Впрочем, на разговор уже не оставалось времени. Кэра должна была бежать в театр на репетицию. Завтра предстоял генеральный прогон.
– Зайди ко мне после, мы попробуем что-нибудь придумать, Клод, – сказала она.
Он стал благодарить и так смутился, что Кэра расстроилась еще больше.
Бриджит принесла ей шубу и перчатки. Лицо норвежки было бледно как мел, а глаза заплаканы.
«Бедная Бриджит, – подумала Кэра. – Еще один несчастный человек. Неделю назад война вошла и в ее жизнь».
Германия оккупировала Данию и вторглась в Норвегию. Бриджит оказалась отрезана от всех своих родных. Теперь у нее не было другого дома, кроме дома ее английской госпожи. Кэра как могла утешала служанку, но понимала, что все слова напрасны. Бриджит всей душой любила свою родину и свой народ. Вполне возможно, что ей предстоит всю жизнь провести на чужбине.