– Этих минут я никогда не забуду, – проговорил он. – Мне даже не верится, что судьбе угодно было забросить меня во Францию и я танцую с такой чудесной девушкой… Сколько вы еще пробудете здесь?
– Неделю, – ответила она.
– Возьму это на заметку, – сказал он.
В один из вечеров Кэра сидела в спальне отеля «Де Вилль». Это был лучший и самый большой отель в городишке, куда «Арт-союз» приехал на гастроли.
Лучший – это, конечно, сильно сказано. Особенно для того, кому довелось в нем переночевать. Впрочем, в ресторане отеля подавали недурные блюда и хорошие вина. Шеф-повар был маленьким и изящным – воплощенная вежливость. Даже в Лондоне Кэра не лакомилась такими отменными кушаньями, какими потчевал он… Однако номера были из рук вон плохи. Кэра занимала номер, смежный с номером Маргариты Делани. Комнаты были огромными и ободранными. В щелях под дверьми посвистывали сквозняки. Не спасали даже ковры. Высокие облупившиеся потолки, выцветшие обои, уродливый камин с зеркалом в позолоченной раме. В спальне – старая мебель из черного дерева. Более неуютное жилище трудно придумать… Все усилия Кэры внушить себе обратное терпели неудачу. Даже цветы, которые присылали поклонники, жухли в этой мрачной атмосфере.
Между спальнями располагалась ванная комната, вызывавшая у девушек горький смех. Сама ванна стояла посреди комнаты и была на редкость облезлой, а к душу вообще было страшно притронуться. Принимая душ, девушки отчаянно мерзли. Камины в спальнях не могли справиться с ледяными сквозняками… Как бы там ни было, девушки стойко переносили все тяготы походной жизни. Это была их война. Несмотря на то, что обе были эстрадными звездами, привыкшими к теплу и роскоши, они не жаловались. Шла война, а они приехали, чтобы поднять дух солдат, которые ради Британии шли на смерть. Остальное не имело значения.
Под вечер Кэра сидела у камина. Настроение было отвратительным. Но не от холода, а оттого, что с тех пор, как она приехала во Францию, от Клода не было никаких известий. Кэра писала ему каждый Божий день. А вчера даже отправила телеграмму. Ей не оставалось ничего другого, как признаться себе, что Клод выказывает ей такое же пренебрежение, как накануне отъезда из Лондона. Она старалась внушить себе, что он очень занят и у него нет времени писать письма, однако чувствовала, что жестоко уязвлена. Когда она смотрела на большую фотографию Клода, стоявшую на камине, у нее отчаянно ныло сердце.
Маргарита Делани, худенькая и черноглазая, расхаживала по комнате, кутаясь в шубку.
– Бр-р-р! Сегодня холодно как никогда! – проговорила она.