Конистан рухнул, как подрубленный, в глубокое мягкое кресло и утонул в нем с головой, подавленный множеством свалившихся на него неприятностей: внезапной переменой в отношении к нему Дункана, неожиданным поворотом событий, к которому привели хитрости и уловки Эммелайн, растущей близостью между Грэйс и о Дунканом (хотя сам Дункан, кажется, об этом еще не догадывался) и, наконец, болезненным напоминанием о том, что его мать вовсе не отдала Богу душу, как можно было ожидать, но пребывала в добром здравии да плюс к тому еще и вернулась в Англию — благодарение Господу, инкогнито! — чтобы попытаться с ним увидеться. Что ж, он ее не примет! Он узнал правду о ее существовании в день своего совершеннолетия и с тех самых пор запретил себе о ней думать.
Закрыв глаза, Конистан вызвал в памяти образ прекрасной женщины, в слезах обнимавшей его в холле родного дома. Она зябко куталась в дорожный плащ, ее сундуки и шляпные коробки были разбросаны по всей прихожей. Слезы градом катились по ее щекам, и он, тогда десятилетний ребенок, тоже цеплялся за нее в отчаянии, сам не зная, почему. Только со временем он все понял. Сначала отец сказал ему, что она погибла в дорожном происшествии по пути в гости к родственникам, но когда сыну исполнился двадцать один год, открыл ему страшную правду, поведав о внебрачной связи, о множестве тайных свиданий, завершившихся бегством в Италию.
За годы, последовавшие за смертью отца, Конистан получил множество писем от матери, но не прочел ни одного из них, а сжег, не вскрывая и не испытывая ни малейших угрызений совести. Дункан знал о ее существовании, он даже говорил с нею, по крайней мере, дважды, насколько было известно Конистану. Она осталась верна человеку, похитившему ее у отца Конистана, и родила своему любовнику нескольких детей, трое из которых умерли во младенчестве. Все были крещены и носили фамилию Баттермир.
У Конистана не укладывалось в голове, как вообще может Дункан разговаривать с Грэйс, зная о тайной и позорной связи, существующей между их семьями. Джеральд Баттермир, дядя Грэйс, устроил побег своей любовнице, матери Конистана. И теперь у виконта были не только сводные братья и сестры от брака отца с мачехой, но и единоутробные братья и сестры от союза его родной матери с дядей Грэйс. Между Дунканом и Грэйс не было никакого кровного родства: с этой точки зрения объединению двух семейств ничто не препятствовало. Однако низкое общественное положение Баттермиров, сделавших состояние на торговле, а главное, связанный с ними чудовищный скандал укрепили Конистана в убеждении, что это плохая конюшня. Отсюда и проистекала его неприязнь к Грэйс. Будь она хоть самой добродетельной и благовоспитанной барышней на свете, она была из рода Баттермиров. Интересно, подумал он вдруг, известно ли ей о существовании целого выводка кузенов, несомненно владеющих итальянским, а также о том, что его мать доводится ей теткой.