— Этого не может быть! — вскричала она. — Что это значит? Тут какая-то ошибка. Почему здесь мое имя? Это шутка? Чей-то розыгрыш?
Ни о чем больше не раздумывая, Эммелайн бросилась обратно в бальный зал, сжимая в обоих кулаках бесполезные бумажки. Средневековый головной убор в виде высокого остроконечного колпака едва не слетел у нее с головы, когда она на бегу задела за косяк двери. Вскоре она уже стояла посреди зала, потрясая зажатыми в широко раскинутых руках бюллетенями и восклицая:
— Что все это означает? Меня нельзя выбирать Королевой, я хозяйка дома! Кто это подстроил? Так нечестно! Вам придется проголосовать заново!
Однако некоторые из дам при этих словах издали восторженный вопль и тотчас же подлетели к ней с поздравлениями, умоляя ее подняться на трон.
— Ни за что! — возмутилась Эммелайн. — Мы проголосуем заново! Немедленно!
Она уже готова была подать знак слугам, чтобы те принесли полоски чистой бумаги и карандаши, но тут ее со всех сторон окружили мужчины в средневековых туниках и дамы в платьях с буфами на плечах и узкими рукавами, туго застегнутыми от локтя до запястья на множество мелких пуговичек. Волосы у них были скрыты под бархатными тюрбанами или повязками-наголовниками из золотой и серебряной парчи, затянутыми под подбородком, а по плечам спускались нарядные, ярко украшенные вышивкой накидки, прикрепленные на затылке прямо к головному убору. Никто не слушал ее возражений, никто не обращал внимания на попытки сопротивления. Холодея от ужаса, Эммелайн почувствовала, как ее, словно на гребне могучей волны, поднимают на импровизированное возвышение, усаживают на трон и вкладывают скипетр в ее непослушные пальцы.
Ее невнятные протесты вскоре непонятным образом превратились в слезы, но и это не помогло: кто-то уже снял с нее громоздкую остроконечную шапку, а на макушку, поверх туго повязанного шелкового платочка, водрузил высокую золотую корону.
— Нет, нет! — умоляла она своих гостей, но все без толку.
С поклонами и приседаниями, поминутно называя ее «Ваше Величество» и пятясь, все отошли назад.
Впервые за всю свою жизнь Эммелайн оказалась в глупейшем положении, из которого к тому же не могла выбраться. Она прекрасно понимала, что ее друзья и близкие сделали все это от чистого сердца, желая ей добра, но для нее их выбор означал крушение всех надежд. Не так, совсем не так мечтала она закончить турнир, тем более, что ему суждено было стать последним. Ей хотелось, чтобы Грэйс избрали Королевой, и чтобы Дункан каким-нибудь чудом сумел завоевать титул Победителя. В этом случае придуманная ею красивая сказка увенчалась бы счастливым концом, и она смогла бы с легким о сердцем покинуть Англию. Да, такой финал стал бы для нее спасением. А теперь, когда сама Судьба возложила на нее корону, у нее возникло знакомое ощущение безнадежности, словно ее подхватил неумолимый поток, и сколько бы отчаянных усилий она ни прилагала, чтобы выплыть, ее затягивало все глубже и стремительно несло к чужому и чуждому ей берегу.