— Будь это кто-либо другой, — рассуждал сэр Джайлз, — я бы, ни минуты не колеблясь, высказал ему все, что думаю о нынешних самонадеянных нахалах. Но что-то меня остановило, любовь моя. Не могу даже точно сказать, что именно. — Он вновь нахмурился, глядя вниз, на руку жены. — Что-то мне подсказывает, что следует переговорить с вами прежде, чем принять какое-то решение.
Леди Пенрит улыбнулась.
— Вы поступили совершенно правильно, дорогой мой. Ведь речь идет о том самом лорде Конистане, который неизменно присутствовал за нашим обеденным столом на протяжении последних двух недель, не так ли?
— Что? — растерялся сэр Джайлз. — Я не вполне уверен, что понимаю, о чем вы говорите. Виконт никогда раньше не бывал в Уэзермире и уж безусловно ни разу не переступал порога Фэйрфеллз! Он сам это сказал всего четверть часа назад. Я не улавливаю… — Он замолчал, пристально и недоуменно глядя в глаза жене, но потом по его лицу расплылась широчайшая улыбка понимания: до него наконец дошел смысл ее слов. — В самом деле, в последнее время его имя не сходило с языка нашей дочери, не так ли? Конистан такой, Конистан сякой… Вы полагаете…
— Я не полагаю, я уверена!
— Моя дочь, наша дочь, наша маленькая цыганочка! Она станет виконтессой?
Заслышав эти последние слова, леди Пенрит почувствовала, что задыхается. Казалось, ее грудная клетка готова была обрушиться, придавив собою легкие.
— О, дорогой мой! — вскричала она. — Клянусь, я не подумала! Я даже не вспомнила до этой самой минуты! Господи, милостивый Боже, что же нам делать?
Сэр Джайлз наклонился вперед и подхватил ладонью подбородок своей обожаемой жены. Сперва он быстро поцеловал ее в губы, потом осушил поцелуями слезы, внезапно хлынувшие по ее пахнущим лавандой щекам.
— Если Конистан хоть наполовину отвечает моему высокому мнению о нем, то — несмотря на свою внешнюю заносчивость и грозный вид — он не придаст ни малейшего значения тому, что Эммелайн появилась на свет… э-э-э… несколько необычным образом.
— Но вы скажете ему правду, верно?
— Ну, если до этого дойдет, если он открыто признается ей в любви и официально попросит ее руки, разумеется, я все ему объясню и самой Эм тоже. Но пока этого не случилось, не стоит ворошить осиное гнездо.
Лорд Конистан стоял за невысокой каменной стенкой, отделявшей благоухающие грядки душистых трав и ползучих цветов от дорожки, проложенной позади дома. Эта усыпанная гравием дорожка бежала вдоль стены и огибала фруктовый сад, полный зеленых, еще не созревших плодов. Легкий ветерок, напоенный озерной влагой, тихо шелестел листвой и развевал волосы на затылке виконта, но он этого почти не замечал, по-прежнему поглощенный наблюдением за Эммелайн, все еще бродившей по саду. Время от времени она срезала с ухоженных кустов, обвивавших ряды натянутой бечевки, цветы или зеленые побеги и складывала их в корзинку. Не замечая его присутствия, тихонько напевая себе под нос какой-то смутно знакомый мотивчик и улыбаясь собственным мыслям, она выполняла свою привычную работу с любовью и прилежанием. Никогда прежде ее натура не открывалась Конистану со столь выгодной стороны, и новый образ мисс Пенрит, трудолюбивой и светящейся умиротворением, растрогал его до глубины души. Всякое желание вступать с нею в бой вновь покинуло его. Сколько раз за один лишь последний час его решимость идти в атаку на ее чувства и разрушить ее замыслы отступала перед колдовскими чарами Уэзермира! Все вокруг словно дышало волшебством: красота долины, призрачный туман в расселинах, цыганский табор на берегу озера, белые муслиновые занавески на окнах и сама Эммелайн, напевающая в своем саду. Он вновь живо вспомнил ее такой, какой увидел впервые: безупречно прекрасной и окруженной ореолом неизъяснимой тайны.