- Как это так, вы и есть закон!? – поспешил не согласиться с ним Егор Тагирович – что за бред собачий! Такого быть не может! Что за идиотскую комедию вы нам тут разыгрываете!
- Немедленно ведите нас к своему начальству! Хватит нам общений с вами! Ведите нас, куда следует, немедленно! – незамедлительно поддержал его Анатолий Анатольевич, гневно тряся своим рыжим волосами.
- Хорошо, господа, хорошо. Отведем, не извольте гневаться. Но только мне сначала хотелось на вас дорогих посмотреть, да и поговорить.
- Не желаем мы с вами разговаривать! Не желаем!! И все тут!! Баста!!!– буйствовал господин Парфишкин, энергично топая ногами.
- А, я желаю! – коротко произнес старик и неожиданно, со всего маха ударил кулаком под дых резвого молодого человека и тот моментально осел, сложившись пополам.
- Я желаю! Я желаю с тобой и все остальными иродами поговорить! Слышишь, ты мразь болотная! – закричал Краснухин и от его крика все протестующие моментально замолчали. Прозорливо догадываясь, что его сейчас будут бить и скорей всего ногами, господин Парфишкин позабыл про боль и, постанывая, стал отползать от грязных сапог своего мучителя.
- Я хочу тебе в глаза взглянуть поганец и спросить где ж была твоя совесть, когда ты из пенсионных сумм деньги воровал! Когда без страха стариков убогих, да вдов с сиротами обирал! Ишь, какую ряху наел на два дня не…! – обличал Егора Тагировича старик, гневно тряся его за лацканы пиджака.
В ответ, чиновник только пускал пузыри на толстых мясистых губах, но Краснухину и не нужен был его ответ. В его сознании человек решившийся украсть копейку у самых слабых и мало защищенных людей, не заслуживал ни какого оправдания.
- Ну а ты гнида лощеная! – обратился он к Анатолию Анатольевичу – сколько ты государственных денег за бугор переправил вместо того, чтобы их в дело вложить и людям в их тяжелой жизни помочь!? Сколько фабрик и заводов народных разворовал, ради того, чтобы детишки твои в Париже учились, а сам ты ел, пил от пуза, да каждую пятницу к девкам продажным в баню на машине государственной ездил. Чтобы бабу свою в меха одевал, да брильянтами одаривал, когда дети малы, от голода умирали! А!?
Прервав обличительную речь, Краснухин со всей силы хлестко ударил Бубликова по лицу, и от этого удара у чиновника ручьем побежала кровь носом. Бубликов судорожно попытался остановить её, но из-за связанности рук, был вынужден утираться отворотом пиджака, яростно пошмыгивая разбитым носом.
- За сколько же серебряников ты Родину продал, своим дружкам заморским? Думаешь, помогут они тебе!? – вопрошал старик, неотвратимо надвигаясь над Бубликовым и тот трусливо сжался, опасаясь нового удара, тяжелой руки разгневанного пролетариата. Вид его был столь труслив и жалок, что Краснухин только презрительно плюнул на землю и отошел.