было глаголом, что правильное первое имя было вторым именем твоей матери, что «Кримсон», «Олд Насау» и старый добрый «Эли» были заросшими плющом вселенными, где ты постигал самый твой важный урок… как надо пить.
Подошел толстяк. На нем была помятая соломенная шляпа с двумя лентами — кирпично-красной и цвета морской волны, пара стоптанных, горбатых шлепанцев от Гуччи и белая майка с надписью:
«МИЛЛИОНЕРЫ ТОЖЕ ВИД,
НАХОДЯЩИЙСЯ ПОД УГРОЗОЙ ВЫМИРАНИЯ».
Еще на майке виднелись инициалы в виде монограммы Дж. Е. В. III, сделанные простой коричневой краской, чуть ниже надписи, слева. Шорты цвета хаки дополняли его ансамбль.
— Прибыл фургон со льдом, — сообщил он Дайне.
— А, — сказал Стив. — Се грядет морозильщик.
— Что? — опешил толстяк. Дайна поглядела пустыми глазами.
— Юджин О'Нил, — пояснила Криста.
— А он что? Придет? — спросила Дайна, слегка растерянным тоном.
— Он собирается немного опоздать на пикник, — злобновато отрезал Стив. Он быстро понял, с кем имеет дело. Для литературных аллюзий Палм-Бич был каменистой почвой.
— Данфорт Райтсман, — грубо сказал жирный плутократ в отместку. Он выбросил руку вперед, направив ее в Стива, словно сожалея, что у него не острые пальцы. Его воинственно поднятый подбородок сообщил, что он дожидается веселой шутки, которая прозвучала бы как имя чужака.
Криста поспешила обезвредить бомбу.
— Привет, Данни, — сказала она. — Помнишь меня, Кристу Кенвуд? Я играла ангела в пьесе о Рождестве, где ты играл мудреца.
— Кто-то понимал толк в сценарии, — заметил Стив с саркастическим смехом. Было ясно, что он метит скорей в отсутствие мудрости у толстяка, чем в недостаточность ангельских качеств у Кристы. Однако двусмысленность этого замечания уберегла его от открытой враждебности.
Данфорт Райтсман запыхтел, узнав ее.
— Конечно же это ты, — сказал он. — Точно, ты играла. На тебе еще были желтые штаны. — Внезапно он показался страшно сконфуженным. Чужаков следовало использовать и уничтожать. Братья и сестры по классу имели одинаковый ранг. Криста должна была помнить время, когда у него обнаружили вшивость второй степени, а еще вулканические извержения на лице, испортившие его юность, а еще вспышку нехарактерной для него дерзости, когда он устроил в школе пожарную тревогу.
Криста рассмеялась аристократической неуклюжести. Ты так и не научился, как нужно обращаться с красивыми женщинами в «Порселлан», «Скролл» и «Ки», или в «Коттедж».
— А я не могла носить что-нибудь более романтическое? Ну, вроде желтой ленты? — поинтересовалась Криста насмешливо-заунывным голосом.