— Я — его подопечная, — объяснила она. — Ну уж нет! — фыркнул Лайам.
Марисала вопросительно взглянула на него.
— Хорошо, какое название ты предлагаешь?
— Не знаю. Только не «подопечная». Слишком старомодно звучит.
— А это и есть старомодно. — Марта повернулась к администраторше, призывая ее в свидетели. — Много ли вы знаете двадцатидвухлетних женщин, у которых есть опекун?
Женщина растерянно заморгала.
— Ну, знаете, у некоторых наших иностранных студентов есть спонсоры или наставники…
— Вот! — Лайам прищелкнул пальцами. — Наставник. Это я и есть.
— Ну нет! — покачала головой Марисала. — Держу пари, Сантьяго имел в виду нечто гораздо более… э-э… многозначительное.
Марисала хотела посмотреть, покраснеет ли он и на этот раз. Никогда она не подозревала, что Лайам — такой… Как это называется по-английски? Такой чопорный. В джунглях Сан-Салюстиано он очень мало заботился о чужом мнении! Впрочем, это было давно. И за много миль отсюда — как будто на другой планете. А здесь живут его друзья, коллеги…
Может быть, у Лайама есть подруга, которой будет неприятно присутствие Марисалы — даже в отдельной спальне…
Марисала взглянула ему в лицо, пытаясь понять, что стоит за его упорством — и вдруг замерла, пораженная выражением его ясных синих глаз.
— Многозначительное? — повторил он. — Чего ты добиваешься от меня?
Голос его звучал мягко, но от него мороз пробежал по коже, а в глазах, устремленных на нее, полыхал пламень желания. Марисала не раз ловила такие взгляды других мужчин — но никогда так не смотрел на нее Лайам.
— Не дави слишком сильно, cara, — тихо произнес он, — иначе получишь то, чего не ожидаешь. Я — твой опекун, но я ведь только человек!
На этот раз Марисала залилась краской и попыталась скрыть свое смущение шуткой:
— Хорошо, назовем тебя дрессировщиком. Из тех, что дрессируют диких зверей для киносъемок.
Лайам рассмеялся — однако взгляд его остался прежним.
— Пойдем, зверюшка, у меня меньше чем через час важная встреча. Времени в обрез.
Марисала поблагодарила администратора и последовала за Лайамом к машине.
На улице сияло солнце, заливая университетский комплекс ярким, безжалостным светом. Марисале казалось, что рядом с ней, в неподвижном горячем воздухе, все еще звучат слова Лайама. «Не дави слишком сильно, cara, иначе получишь то, чего не ожидаешь».
Марисала села в машину, едва осмеливаясь взглянуть на мужчину рядом.
Матерь Божья, неужели Лайама Бартлетта тоже влечет к ней?
Лайам включил зажигание и плавно выжал сцепление. Наблюдая за движениями его ловких длинных пальцев, Марисала впервые за много лет позволила себе помечтать о том, как эти пальцы прикасаются к ней. Как Лайам целует ее. Сколько раз она мечтала об этом поцелуе!